7 или 9 метагитниона (1 или 4 августа) 338 года, как рассвело, противники сошлись в битве.[584] Хотя численность войск была примерна одинакова, в отношении боевого опыта их разделяла настоящая пропасть. Македонская армия вела боевые действия почти каждый год с тех пор, как Филипп стал царем, была превосходно обучена и соблюдала строгую дисциплину. У союзников лучшими воинами были беотийцы, но афиняне в большинстве своем никогда не сталкивались с македонским войском.[585] Кроме того, ни один военачальник у них не мог сравниться с Филиппом. По словам Диодора, «с афинской стороны лучшие полководцы уже умерли — Ификрат, Хабрий и Тимофей, а лучший из оставшихся, Харес, энергичностью и благоразумием, которые требуются от военачальника, немногим превосходил любого обычного воина».[586]
Как видно на карте 6, по сути, Филипп применил следующую стратегию. Сначала, вместо того, чтобы двинуться в лобовое столкновение, он повел свое войско на вражескую линию под острым углом, выдвинув правый фланг ближе к противнику. Греки приняли удар правого фланга македонской армии и прочно держали оборону. Затем в условленное время правый фланг Филиппа начал отходить, смещаясь еще правее. Афиняне на левом фланге союзников кинулись преследовать врага и в результате сместились влево. Таким образом они создали брешь в оборонительной линии, заставив отряды, стоявшие в центре и на правом фланге, сдвинуться левее, чтобы ее закрыть. Только Священный отряд твердо стоял на своей позиции, очевидно, понимая, что если он отойдет влево, Александр сможет легко прорвать правый фланг, который окажется совсем открыт. В македонской линии такой бреши не образовалось, потому что воины, занимавшие позиции в центре и на левом фланге, зная планы своего полководца, следовали за ним, когда он начал смещаться вправо.
Филипп продолжал свое запланированное отступление примерно 30 м, а затем остановился у реки Гемон. Он осознанно сыграл на неопытности и доверчивости афинян. Полагая, что Филипп на самом деле обратился в бегство и что победа близка, Стратокл, по сообщениям источников, якобы воскликнул: «Мы должны до тех пор не отставать от врагов, пока не загоним их в Македонию!»[587] Он не подумал о возможных последствиях таких действий. Когда ряды союзников расстроились и образовалась крупная брешь из-за того, что Священный отряд на крайнем правом фланге так и не двинулся влево, чтобы сомкнуться с остальными, Филипп привел в исполнение третью часть своего плана.
С левого фланга македонского войска в открывшуюся брешь устремился Александр. Часть конницы повернула направо и зашла флангом в тыл фиванцам, а сам Александр во главе конных гетайров обошел Священный отряд слева, замкнув кольцо. Неудивительно, что Александр решил возглавить именно отряд гетайров, прославившийся доблестью в боях. В свои 18 лет он уже всеми силами стремился покрыть себя боевой славой и оправдать доверие своего отца. Он уничтожил Священный отряд, который, несмотря на безнадежное положение и значительно уступая в численности нападающим, сражался до последнего.[588] Затем Александр двинулся на остальных беотийцев и разгромил их в жестокой схватке. Между тем македонская фаланга под руководством Филиппа неожиданно прекратила отступление и вступила в сражение с преследователями. Столкнувшись с фалангой, союзники, неспособные даже достать своим оружием македонян, вооруженных сариссами, не имели ни малейших шансов. Филипп отогнал афинян обратно в долину реки. Там македоняне перебили тысячу вражеских воинов и взяли в плен еще 2 тысячи. Говорят, что река Гемон стала красной от крови. Битва была закончена.[589]
Беотийцы понесли тяжелые потери, как и ахейцы, занимавшие позицию рядом с ними. Акарнанцы храбро сражались в центре союзнических войск,[590] но когда сражение превратилось в бойню, воины пали духом и нарушили строй. Выжившие, в том числе и Демосфен, бежали по Кератскому ущелью в Лебадею (Левадия) в Беотии. Позднее Демосфена вызвали в суд, обвинив в трусости,[591] и это было серьезное обвинение, которое могло повлечь за собой лишение гражданских прав. Однако обвинители намеренно смешивали бегство после разгрома и поведение Демосфена во время битвы. История, рассказанная Плутархом, будто бы Демосфен, зацепившись плащом за куст и думая, что его схватили, взмолился о пощаде, является чистой воды выдумкой.
