Филипп II Македонский - страница 73

Между тем Фессалия вновь была охвачена волнениями, и в дело был вынужден вмешаться Филипп. Как мы уже отмечали, мир, установленный Филиппом после окончания Третьей Священной войны, не устраивал фессалийцев, которые рассчитывали извлечь из него больше выгоды. В результате междоусобиц во многих городах к власти при поддержке наемников пришли правители, настроенные против Македонии. Неудивительно, что одним из этих городов были Феры, но в их число вошла и Ларисса, где очередной представитель рода Алевадов по имени Сим даже начал чеканить монету со своим именем.

Филипп больше не мог этого терпеть. Летом 344 года он быстрым маршем двинулся в Фессалию, изгнал Алевадов из Лариссы и захватил Феры. Несомненно, он изгнал неугодных ему правителей и из других городов, хотя мы почти ничего о них не знаем; возможно, среди них был некий Аристомед, влиятельный гражданин Фер, который служил персам против Македонии в 340 и 333 годах.[448] Македонский царь больше не собирался, как раньше, улаживать отношения с Фессалией дипломатическими средствами. Он поставил македонские гарнизоны в Ферах и других городах (во всех, если верить Демосфену) и в каждом из них передал власть в руки совета из десяти человек (декадархии).[449]

Еще более радикальным шагом стало возрождение старой административной системы тетрархии.[450] Теперь каждая из четырех традиционных племенных областей Фессалии (Фессалиотида, Пеласгиотида, Гистиеотида и Фтиотида, см. карту 5) была поставлена под управление начальника, назначаемого царем и подчинявшегося только ему.[451] Филипп не предпринял никаких открытых действий для ограничения власти полисов (что могло бы привести к народным возмущениям), но наделил тетрархов всеми полномочиями для того, чтобы держать полисы под контролем. В самом деле, в одном источнике тетрарху Фрасидею дается такая характеристика, которую он заслужил своей должностью и подхалимством перед Филиппом: «тиран над равными себе, человек недалекого ума, но искусный льстец».[452] Демосфен даже обвинял македонского царя в порабощении фессалийцев, заявляя, что те предали греческие идеалы свободы и демократии.[453] Тем не менее Исократ превозносил справедливое и благосклонное отношение Филиппа к фессалийцам,[454] а сам царь никогда не допускал опрометчивых шагов в фессалийских делах, так что утверждения Демосфена нельзя принимать за чистую монету.[455] Афинский ритор в очередной раз стремился создать у слушателей образ Филиппа-искоренителя греческих свобод.[456]

До некоторой степени действия Филиппа укладывались в русло его давней политики, имевшей целью укрепить македонскую власть в Фессалии и, возможно, уходившей корнями в события 352 года, когда он был избран архонтом. В 349 году он принял решительные меры против ряда фессалийских городов, стремясь поддержать единство Фессалии. К 346 году он передал своему стороннику фессалийцу Агафоклу власть над Перребией.[457] Вследствие этого, учитывая влияние Лариссы в Перребии, Филипп сместил Эвдика и Сима и оказывал поддержку демократической партии в Лариссе.[458] После восстановления тетрархии, во главе которой встал сам Филипп, Фессалийский Союз был полностью подчинен Македонии. Фессалийские города перестали чеканить свою монету (хотя, вероятно, Ларисса еще некоторое время продолжала выпускать собственную), которую заменили македонские деньги.

В Афинах дела Филиппа шли не так хорошо, поскольку Демосфен активно настраивал общественное мнение против Македонии. Народное Собрание приняло его предложение отправить посольство на Пелопоннес, чтобы противодействовать растущему влиянию Филиппа на полуострове. Теперь Демосфен всеми силами пытался убедить афинян в том, что Филипп нарушил условия Филократова мира. К этому времени македонский царь, скорее всего, уже вмешался в войну, идущую на острове Эвбея, и это не могло не встревожить афинских граждан. В конце 344 года (или, может быть, в начале 343-го), уладив фессалийские дела, Филипп отправил в Афины своего друга византийца Пифона, чтобы уверить афинян в том, что он неукоснительно соблюдает условия мира и союза (и это на самом деле было так), поскольку ни пелопоннесцы, ни эвбейцы не были упомянуты в договоре. Пифона сопровождали послы от Аргоса и Мессены (союзников Филиппа).