Филипп II Македонский - страница 68

Неизвестно, какова именно была сумма контрибуции. На оплату наемников ушло от 1622 до 3244 талантов, в зависимости от того, как толковать свидетельства источников.[418] Однако полководцам иногда приходилось платить вдвое больше обычного, и нужно учитывать также стоимость сокровищ, розданных их женам и любовницам: например, Филомел подарил золотую корону, посвященную городом Лампсаком, Фарсалии, фессалийской танцовщице,[419] а жены получили золотые ожерелья и прочие драгоценности. Их настигло божественное возмездие, и они умерли страшной смертью: так, одна из этих жен заживо сгорела в своем доме после того, как ее сын сошел с ума и поджег его.[420]

Если бы не Филипп, враги Фокиды воспользовались бы возможностью и устроили бы настоящую резню, как показывает пример Орхомена, Коронеи, Корсии и Гала. Первые три города находились в Беотии и все еще оставались под властью фокейцев. Совет приказал срыть их укрепления, но их участь была оставлена на усмотрение Беотийского Союза, который не проявил ни малейшего снисхождения и продал всех жителей этих трех городов в рабство. Что касается Гала, то после того, как Афины перестали ему помогать, Филипп передал его Фарсалу, а фарсальцы поработили всех его жителей и вывезли их из города. Кроме того, хотя бежавших фокейцев можно было задерживать, где бы они ни находились, их нельзя было убивать. Некоторые направились в Афины, где им было предоставлено убежище. Далее, контрибуция в 60 талантов в год стала выплачиваться лишь начиная с 343 года, а надписи свидетельствуют о том, что в 341 году сумма была снижена до 30 талантов, а после 337 года лишь до 10 талантов в год.[421] Не слишком суровыми были и меры против государств, оказавших поддержку Фокиде. Афиняне лишились своего права промантеи (право преимущества при обращении к дельфийскому оракулу), но не были изгнаны из совета амфиктионии, как и спартанцы.

В награду за освобождение святилища Аполлона фессалийская делегация предложила передать Филиппу два голоса, ранее принадлежавшие в совете амфиктионии Фокиде. В качестве фессалийского архонта он и так уже контролировал по меньшей мере половину голосов, которыми обладали в совете фесалийские периэки, но они достались ему вместе с правами и властью, которыми была облечена эта должность. Теперь же он лично получил два голоса, став членом совета сам по себе. Кроме того, он вошел в особый совет, учрежденный для восстановления святилища, и приобрел право промантии, отнятое у афинян (сильный удар по афинскому самолюбию). Наконец, он был избран председателем Пифийских игр, составлявших часть Олимпийского цикла, которые не проводились уже 12 лет из-за Третьей Священной войны.[422] Вместе с беотийцами и фессалийцами он должен был устроить их в знак благодарности Зевсу за освобождение святилища Аполлона.

Царь «варварской» Македонии теперь стал членом почтенного греческого совета амфиктионии и получил право председательствовать на общегреческом празднике. В 352 году избрание его архонтом Фессалии ознаменовало собой его вступление на политическую арену Средней Греции. Почести, которые ему принес 346 год, укрепили его вязи со всеми греками. Неудивительно, что в честь освобождения Дельф и своего председательства на Пифийских играх Филипп, вероятно, именно в то время выпустил особый золотой статер. На его лицевой стороне красовалась голова Аполлона в лавровом венке, а на оборотной была изображена колесница, запряженная двумя лошадьми, и колесничий, а также надпись Philippou («Филиппа») (рис. 15). Эта монета, скорее всего, была выпущена в 345 году. Как и памятные серебряные тетрадрахмы, отчеканенные прежде, этот золотой статер имел наряду с пропагандистской и важную финансовую функцию, так как он был призван заменить персидский дарик (основную золотую монету в Северной Греции) и потому способствовать дальнейшему развитию македонской экономики.

Хотя Филократов мир был двусторонним соглашением, принятым на условиях Филиппа, благодаря Демосфену в Средней Греции сложилось не совсем такое положение, которого хотел добиться Филипп Фивы были крайне недовольны Филиппом, потому что отныне они больше не могли использовать совет амфиктионии в качестве политического оружия в борьбе со своими врагами и не получили от македонского царя тех благ, на которые надеялись. Более того, со ранением своего влияния они были обязаны афинянам, так как отказались оказать Филиппу военную помощь, которой он требовал находясь в Фермопилах, когда ему, очевидно, угрожало нападением фиванское войско. Если бы Филипп предпринял враждебные действия против Фив или Афин, они, несомненно, заключили бы союз между собой. Конечно, Филипп уже вряд ли лишился бы сна, узнав о таком союзе, но в то же время он вовсе не хотел его допустить и старался всячески этому помешать.