Очевидно, Демосфен считал Филократов мир крайне ненадежным, а слова о «новой войне из-за Амфиполя» о многом говорят. Далее в той же речи он снова возвращается к вопросу о неизбежном в будущем противостоянии.[427] Его позиция заключалась в том, что Филократов мир не устраивает Афины, но, тем не менее, пока что его необходимо соблюдать, так как он даст афинянам возможность восстановить финансовую и военную мощь для дальнейшей борьбы с Филиппом. Речь возымела свое действие, и афиняне решили принять участие в Пифийских играх.
Когда игры закончились, Филипп отправился на заседание совета амфиктионии, а затем вместе со своей армией вернулся в Македонию. В то же время он позаботился сохранить за собой свободный доступ в Среднюю Грецию, передав Никею, важнейший город, запиравший Фермопилы, фессалийцам и поставив в нем фессалийский гарнизон.[428] Диодор сообщает, что Филипп собирался объявить войну Персии,[429] но, хотя, возможно, он и начинал вынашивать такие замыслы, вряд ли он намеревался осуществить их в ближайшее время. В любом случае, для начала ему нужно было покорить Фракию, чтобы обустроить пути сообщения с Македонией.[430]
Филократов мир, который, как мы видели, был крайне ненадежен сразу после его заключения, к 345 году отнюдь не укрепился. Фиванцы были недовольны положением, сложившимся после 352 года, когда они оказались выброшены на обочину греческой политики, и их недовольство только усилилось после того, как Филипп их обманул, а в следующие несколько лет у них не возникало ни малейшего повода изменить свое мнение.[431] Спартанцев раздражала затянувшаяся изоляция, в которую их еще глубже погрузились после того, как македонский царь положил конец войне Спарты с Мегалополем, которая почти пять лет опустошала и разоряла Пелопоннес. По словам Демосфена, Аркадия и Аргос даже воздвигли бронзовые статуи Филиппа,[432] а к концу 340-х годов лишь Ахея и Коринф сохраняли дружественные отношения со Спартой и не входили в число союзников Македонии. Фессалийцы рассчитывали получить больше, чем Магнесию и Никею, и во многих городах вспыхнули беспорядки, на волне которых выдвинулись вожди, враждебные Филиппу.
Двойственное отношение афинян к миру нашло выражение в противостоянии Демосфена и Эсхина, предлагавших противоположные направления касательно Македонии. Годом ранее, в 346 году, Демосфен в полном согласии с Филократом содействовал заключению мира; Эсхин играл незначительную роль. Теперь же Демосфен призывал чуть ли не саботировать мирный договор, а Эсхин стоял за строгое его соблюдение, полагая, что, как бы плох он ни был, он является единственным средством сохранить дружбу и союз с Филиппом. В конечном итоге возобладало мнение Демосфена, но он добился преимущества, неверно истолковывая и даже представляя в ложном свете цели и намерения царя, тем самым вводя в заблуждение афинян. Филипп, как мы увидим, прилагал все усилия, чтобы улестить Афины, по крайней мере до 342 или 341 года, когда он наконец понял, что союз уже разрушен.
Суд над Тимархом: Эсхин против Демосфена
Афинские послы к Филиппу предстали перед обвинениями в получении взяток; было назначено разбирательство. Позднее Демосфен упрекал Эсхина в недостойном поведении во время второго посольства, заявляя, что тот, будучи подкуплен Филиппом, осознанно искажал его намерения в глазах афинян.[433] Это было серьезное обвинение, и Тимарх, один из союзников Демосфена (в прошлом году оба они были членами Совета), вызвал Эсхина в суд. В ответ Эсхин выступил с обвинениями против Тимарха, потребовав привлечь его к суду за разврат, в том числе заявляя, что тот занимался проституцией.[434] Наказанием за подобный образ жизни должно было стать лишение афинского гражданства, и поэтому Тимарх не смог бы продолжить судебный процесс против Эсхина. Речь Эсхина (дошедшая до нас) богато уснащена отсылками к политике: он утверждает, что до сих пор верит в пользу мира для Афин, а судебное разбирательство ярко освещает отношение афинян к Македонии.[435] Возможно, Демосфен играл какую-то роль в защите Тимарха (как и Гегезипп, один из его политических союзников), хотя и не выступал в суде. Несмотря на дружбу Тимарха с Демосфеном и дипломатическую неудачу Эсхина (который безуспешно пытался избавить Фокиду от какого-либо наказания), судьи признали Тимарха виновным и лишили его гражданства.
