- Да,
в этой
ситуации я
просто
обязан дать
шифровку, -
угрюмо
сказал
Тензоров. - И
не должен
дожидаться
ответа, а
действовать
по своему
усмотрению.
- И
какое же твое
усмотрение? -
спросил
майор Калугин.
-Ты
останешься
здесь, а я
полечу с
группой.
- Ну
нет, Николай!
Так не
пойдет. Мы
тут с Чикаловым
не потянем
вместо тебя.
Да и нельзя,
как ты не
понимаешь!
«Черный орел»
все равно важнее,
так ведь? А мы
с ребятами
лишний раз на
этой
авантюре
преданность
свою выкажем,
рвение
проявим. С
мертвых
никакого
спросу. А ты
здесь до
главной цели
добраться
обязан, вот и
действуй.
Потери все
равно будут,
так что
спишешь нас
под главную
операцию, чтобы
хоть имена
наши потом
где-то
вспомнили... В
общем,
Николай, не
желай мне
удачи, а пожелай
смерти -
быстрой и
легкой.
-
Это ты не у
меня, у бога
проси,
Михаил, -
горько
усмехнулся
Тензоров.
-
Прощай и
прости за
все, что было
и чего не было
у нас с тобой...
Комментарий
к
несущественному
Последняя
шифровка,
полученная
Канарисом от
агента
абвера,
служившего в
испанском посольстве
в Лондоне,
гласила: «Сэр
Генри Уиллафби
выехал из
Грэнджа
сегодня, 6
ноября, в
одиннадцать
утра в
Кингс-Линн,
где у него назначен
завтрак с
премьер-министром.
Обратно они
выезжают в 3.30
на двух
машинах в
сопровождении
четырех
офицеров
военной
полиции на мотоциклах.
Премьер-министр
выразил
желание
проехать
через
Уолсингем,
сказав при этом,
что не
опасается
диверсантов...»
-
Видит бог, я
совсем не
этого хотел, -
сказал
Канарис
своему
помощнику по
абверу - подполковнику
Крогелю. - Но
так уж
расположились
на небе
звезды.
-Уинстон
Черчилль
назвал
похищение
Муссолини,
организованное
Скорцени,
истинным подвигом,
-напомнил
Крогель. -
Может, потому
и звезды так
стали. Он
предвосхитил
свою судьбу.
Вечером
того же дня
рейхсфюрер
Гиммлер получил
из Лондона
другую
шифровку. В
ней коротко
сообщалось,
что группа из
тринадцати немецких
парашютистов,
именуемая
«Свободные
охотники»,
приземлившись
на побережье,
почти сразу
попала в
засаду, устроенную
английскими
коммандос на
минном проходе,
и была
полностью
уничтожена.
Группой
командовал
полковник
Курт Штайнер,
застрелившийся
после
приземления.
-
Штайнер? Кто
такой
Штайнер? - не
сразу вспомнил
Гиммлер, а
когда
вспомнил,
вызвал
старшего
адъютанта
Росмана. -
Возьмите с
собой не
слишком болтливых
офицеров,
поезжайте в
Потсдам и арестуйте
там семью
полковника
Радла. Всех до
единого.
-
Слушаюсь,
господин
рейхсфюрер!
Будет исполнено.
Какие
предъявить
основания
для ареста?
-
Основания?
Государственная
измена, Росман.
Какие еще
могут быть у
меня
основания
для ареста?..
Самоубийство
полковника
Радла ничего
не меняет...
Полтора
столетия
назад Эдгар
По обронил начало
загадки:
«Величие
принадлежало
Риму, а слава -
Греции...» И
предоставил
человечеству
додумать, что
поместилось
на
разделяющем
пространстве
того, что не
может
существовать
раздельно. А
там
поместилась
любовь, сопровождающая
величие и
сопутствующая
славе.
Год,
когда будет
найдена
короткая
математическая
формула
взаимозависимости
любви,
величия и
славы,
подобно
эйнштейновской
формуле
превращения
материи в
энергию, станет,
вероятно,
началом пути
к новой
цивилизации.
Но важна не
цель, а
процесс...
«И
Маргарита,
спотыкаясь
на словах,
заговорила:
-Так
я, стало быть...
могу
попросить...
об одной
вещи?
-
Потребовать,
потребовать,
моя донна, -
отвечал
Воланд,
понимающе
улыбаясь, -
потребовать
одной вещи!
Маргарита
вздохнула
еще раз и
сказала...»
Роман
Мастера все
еще пишется,
старея приметами
ушедшей
эпохи и
одновременно
омолаживаясь
провидением
будущей.
Внутренняя
воля к жизни
остается
нерастраченной
и по-прежнему
сильной: «Бог
нашей драмой
коротает
вечность -
сам сочиняет,
ставит и
глядит».
Природу
тоже
интересует
не конечная
цель мироздания,
которой, скорее
всего, не
существует, а
сам процесс.
Только этим
интересом
можно
объяснить,
что параллельно
созданию
романа
«Мастер и
Маргарита» в
одно и то же
время, хотя и
на другом конце
света, в
мастерской
Мастера
смеялась прекрасная
Маргарита...
Роман
Мастера остался
неоконченным,
и снились
Маргарите в Нью-Йорке
русские сны,
и чужая
печаль
посещала ее,
и прозревшие
нобелевские
лауреаты порознь
и врозь
каялись в
создании
сверхбомбы,
основанной
на принципе
расщепления
атомного
ядра, ибо
безумная
идея Лео
Сцилларда, теоретически
обосновавшего
управляемую
цепную
реакцию
деления ядра
урана, оказалась
достаточно
безумной,
чтобы
воплотиться
в секретном
проекте
«Манхэттен».
