Маргарита
смеялась. И
рассеялись
бурями миллионы
забытых зим
человечества,
и закапризничали
звезды, исправно
мерцавшие
одиноким
путникам, и взбесились
быстрые
нейтроны,
летящие мимо цели,
и только
Бернард Шоу
пытался
убедить мир,
что даже
заблудшие
псы могут
найти дорогу
домой, если
женщины
выйдут их
встречать.
Все,
что Булгаков
писал о ней,
было сущей правдой.
Она красива,
обаятельна и
умна. Многие
женщины все
что угодно
отдали бы за
то, чтобы
променять
свою жизнь на
жизнь Маргариты:
«Бездетная
тридцатилетняя
Маргарита была
женою очень
крупного
специалиста,
к тому же
сделавшего
важнейшее
открытие государственного
значения. Муж
ее был молод,
красив, добр,
честен и
обожал свою
жену.
Маргарита
Николаевна с
мужем
занимали
верх прекрасного
особняка в
саду в одном
из переулков близ
Арбата.
Очаровательное
место!..»
Да
нет же! На
Манхэттене
находилось
это очаровательное
место. Там
рождалась
драма независимого
авторского
коллектива
«Мастер, Маргарита
и Воланд». И
создавалась
она по заказу
высших
космических
инстанций,
которым давно
известна
формула
взаимозависимости
любви,
величия и
славы.
Урановый
венец
королевы
Не
совсем по
Булгакову
развивался
параллельный
роман.
Внутренне
управляемые
ассоциации
как бы слегка
сместились,
кто-то переписал
роли
классическим
персонажам
эпохи - что-то
усложнил, а
что-то,
наоборот,
упростил, и
неизвестно
стало, кто
нужен был
этой женщине,
в глазах
которой
всегда горел
какой-то
непонятный
огонечек.
Конечно,
ей нужен был
Мастер, она
любила его,
она говорила
правду, но не
могла, не
имела права
порывать с
Воландом. И
Мастер знал
это. И знал,
что однажды
вечером не
застанет ее дома.
Маргариты не
будет почти
всю ночь, и он
почти всю ночь
просидит
неподвижно и
молча, пока
не забрезжит
сероватый
рассвет.
Мягко
щелкнет замок,
и он встретит
ее на пороге,
в полоске света,
выпавшей из
приоткрытой
двери, они посмотрят
друг другу в
глаза и все
поймут друг о
друге, и
никто не
станет
никого упрекать
в том, что
должно было
произойти и
произошло. В
Нью-Йорке это
произошло.
Маргарита
любила
Мастера, и
Мастер любил
свою
Маргариту-
все
остальное
было за пределами
их любви.
Свою лучшую
работу
Мастер назвал
«Обнаженная
фигура в
рост».
Моделью для
нее служила,
конечно же,
Маргарита, и
тот, кто писал
ей наивные
стихи о
любви, отдал
бы за этот
шедевр все
свое немалое
состояние,
однако
хорошо
понимал, что
такое не
продается. Это
был дар
Природы-Бога,
который, увы,
достался не
ему.
Перед
тем, как
случилось то,
о чем
Маргарита с
Мастером
никогда не
заговаривали
и чего не касались
до конца
своих дней,
она увидела странный
сон. Земля -
безнадежная,
унылая, под
пасмурной
дымкой
ранней весны,
клочковатое,
куда-то
бегущее
серенькое
небо, а под
ним -
беззвучная
стая грачей.
И корявый
мостик над
мутной
речонкой,
полуголые
деревья на
том берегу,
за которыми
темнел
сырыми
бревенчатыми
углами знакомый
дом -
знакомый от
крыльца до
конька на
крыше, хотя
она никогда
не бывала в
том доме, и
память ее
хранила
совсем
другое, и дом
другим
помнился -
просторной
усадьбой с
деревянными,
облупившимися
колоннами на
веранде и
скрипучими
ступеньками
в сад.
Возле
дома в том
сне она
увидела
Воланда, всклокоченного
и небритого.
Ветер
отбрасывал на
его лицо
пышную, седую
шевелюру.
Глаза были
больными и
встревоженными.
Он звал ее захлебываясь
неживым
воздухом, и
Маргарита, вскрикнув,
рванулась
навстречу...
Не так все
было, как
привиделось
во сне, вот в
чем дело.
- Я
могу
спросить
тебя об одной
вещи?
-
Потребовать,
Марго,
потребовать!..
- засмеялся
он. - Просить -
несовместимо
с достоинством
королевы. Я
слушаю.
-
Уран? -
спросила она.
- Да,
но природный
для этого не
годится.
- А
какой же еще
существует
на свете,
если не природный?
- Из
природного необходимо
выделить
активный
изотоп урана-235.
Затем
требуются
различные
замедлители
реакции -
тяжелая вода,
гелий,
углерод... Без этого
процесс не
будет
управляемым.
Ваш Курчатов
это
прекрасно
знает.
- А
чего он не
знает?
-
Пожалуй, вот
этого... - он
достал из
кармана
«паркер»,
поискал
взглядом, на чем
писать,
вырвал из
какой-то
подвернувшейся
книги форзац
- и цифры
формул
устремились
вдогонку за
золотым
пером. - Вот, -
сказал он
спустя
минуту, -
здесь дана
грубая
оценка массы
урана-235,
которая
нужна для осуществления
ядерного
взрыва. Не
тонны, а всего
лишь от пяти
до десяти
килограммов
обогащенного
урана. Но
самое
сложное
заключается
именно в
извлечении
из урана
изотопа-235.
Отсюда и
скептицизм
многих ваших
ученых,
считающих,
что
практическое
использование
атомной
энергии -
дело
невероятно
дорогостоящее
и
неосуществимое
до двадцать
первого века.
