-Кто
такой
полковник
Штайнер?
-
Это мой
псевдоним
для
агентурных
сообщений.
-
Продолжайте,
- велел
Гиммлер.
-
Мне лично все
представляется
делом
организации.
Сумеем
организовать
проведение
операции на
должном
уровне;
значит, успех
будет полный.
В любом
случае важно,
что все
делается
руками
русских.
-
Напоминаю -
мертвым, если
по-другому не
получится.
-Да,
рейхсфюрер!
-
Хорошо. Я
оставляю
дело в ваших
руках. Но при
одном
условии. Вы
непосредственно
участвуете в
операции.
Десантируетесь
вместе с
группой и
командуете
на месте. Вы
помните свою
присягу
фюреру?
Полковник
Радл
поднялся со
своего места
и, вытянувшись
в струнку,
начал:
«Клянусь богом
исполнить
эту святую
клятву! Я
буду
беспрекословно
подчи...»
-
Довольно,
полковник! Я
хочу, чтобы
вы помнили и
мои
сокровенные
слова.
- Я
их помню,
рейхсфюрер:
«Верить,
повиноваться,
сражаться!»
Такие слова
не
забываются.
-Отлично,
полковник. Я
распоряжусь,
чтобы вас
отвезли на
аэродром. И
помните,
какое дело я
вам доверил...
Полковника
Радла
встречали в
Мариенбаде начальник
разведшколы
РОА Тензоров
и оба его
заместителя.
В самую
последнюю
минуту подоспел
Штрик-Штрикфельдт.
- Мы
ждали вашей
радиограммы,
господин полковник,
- сказал
немецкий
куратор РОА. -
Все так
неожиданно
перевернулось
с ног на голову...
- Мы
сражаемся, не
правда ли,
господа
офицеры?
Следовательно,
нам
необходимо
верить, что
мы сражаемся
не по наитию,
а по плану. И
повиноваться
приказам
командования,
не испытывая
сомнений. В
какой степени
готовности
группа?
-
Сорок восемь
часов,
господин
полковник, - доложил
подполковник
Тензоров. -
Горное снаряжение
укомплектовано
на двадцать
восемь
человек...
- Не
понадобится!
- бросил Радл. -
«Черный орел»
отменяется:
Летим в
другую
сторону,
через Ла-Манш.
Обмундирование
английское.
Высадка в районе
Норфолка.
Конкретные
задачи
группа получит
по прибытии
на место.
- Но
генерал
Фрейтаг-Лорингхофен
и полковник
фон
Штауфенберг
намерены... -
начал было Тензоров.
- Они
ничего не
должны знать!
-отрезал
Радл. - Едем в
«Охотничий
дом», я должен
сам
убедиться в
готовности
группы
выполнить
любое задание
фюрера.
Минут
через
тридцать
вместительные
машины
проехали под
шлагбаумом
разведшколы
РОА. Пока
срочно
подбирался
камуфляж для
полковника
Радла, пока
ждали
«дакоту» с
пилотом
Антилевским,
ибо именно
трофейная
«дакота» была
затребована
полковником
Радлом,
Тензоров и
Калугин
уединились в
одном из
помещений
разведшколы.
- Ну
ни хрена
себе! - сказал
Калугин. -
Готовились
брать одних
зверей,
теперь,
выходит,
совсем не к
этому
готовились.
Что нам в том
Норфолке
делать?
Может, со
Штауфенбергом
связаться,
пока не
поздно?
- А
что он сможет
изменить?
-резонно
возразил
Тензоров. - Ты
видишь, как
Радла
скрутили? Слова
лишнего не
скажет. Приказал
готовить
двенадцать
человек, он - тринадцатый.
- Ну,
а там-то что
от нас
потребуют?
-
Попробую
выяснить, -
сказал
Тензоров. -
Подожди
здесь.
Начальник
разведшколы
вернулся
довольно
скоро. Лицо у
него было
серым, как
старая марля.
-
Черчилль... - шепнул
он Калугину.
-Что?!.
- Не
что, а кто.
Английский
премьер, вот
кто. Приказ
Гиммлера -
взять живым
или мертвым.
Это конец
всему, что мы
успели здесь
наработать...
-
Тензоров был
потрясен и
даже не
пытался скрыть
свое
состояние.
-
«Дакота»
сломалась, - быстро
подсказал
выход
Калугин. -
Антилевский
что-нибудь
придумает,
надо только
успеть
шепнуть ему,
куда нас
посылают.
-
Экипаж будет
изолирован
от группы до
момента
десантирования.
Да ты же
понимаешь -
найдут
другую
«дакоту».
- Ну
тогда... -
Калугин на мгновение
задумался.
-Тогда пусть
не найдут нас.
- Не
понял, -
покосился на
него
Тензоров. -
Разбежимся,
что ли, по
окрестностям?
-
Зачем?
Полетим, как
приказано, а
там...
-
Что там?
-
Это я уж
как-нибудь
соображу по
ходу дела. А ты
подумай о
том, что
здесь. Нам за
английского
премьера
спасибо в Москве
не скажут.
Плюнь на
запрет
радиосвязи, дай
шифровку,
объясни в
двух словах
ситуацию. Я
уверен, что
там будет
ждать засада.
Англичан
предупредят.
Канарис и
предупредит.
А мы головы
на плаху, во
имя чего? А
попади там
кто-нибудь из
нас в плен, у
кого-то душа дрогнет,
слово за
словом все
выложит про
операцию
«Черный орел».
И конец
всему.
