— Мы давно готовы уже, — поднялся Тяпкин с ковра.
— И ещё, господин Тяпкин, у нас не принято оскорблять слух хана жалобами.
— Ты думаешь, мы будем жаловаться на вашего пристава?
— Ну не только на него, скажем, на неудобства с жильём или с кормами.
— Ага, — догадался Тяпкин. — Я понял. У нас всё хорошо и всё прекрасно. Так?
— Именно так, господин Тяпкин. Я рад, что мы поняли друг друга.
Хан Мурад-Гирей хотя и был одет в ещё более богатые одежды, но оказался менее спесивым, чем его ближний человек. Так по крайней мере показалось Тяпкину, и начал он разговор не с выговоров, как Ахмет-ага, а с деликатных расспросов:
— Как изволили доехать, господин Тяпкин?
— Спасибо, хан, хорошо доехали.
— Как здоровье высокого брата нашего, царского величества?
— Спасибо, хан. Великий государь, слава Богу, здоров и надёжен.
— Как вас разместили?
— Спасибо, хан. Нас хорошо разместили.
— Покормили ли вас и коней ваших?
— Нас накормили, напоили, великий хан, — отвечал Тяпкин и не удержался, чтоб не подпустить шпильку — Мы сыты твоими милостями.
Никита Зотов с Семёном Раковичем только рот разевали, слушая признания своего старшего спутника. А от последней фразы его казак едва не рассмеялся, удержался через великую силу.
Видимо, и Мурад-Гирей вполне оценил ехидный выпад царского посланца, сразу закончил на этом расспросы. Церемонно приняв от Тяпкина царскую грамоту, хан не оборачиваясь передал её сидевшему справа от него ближнему человеку и пригласил царских посланцев пройти в свой кабинет. Это означало — торжественный приём окончен, пора переходить к делу.
Выпроводив из тронного зала, послов несколько задержали в передней. Задержка эта объяснилась, когда их провели в кабинет хана. Мурад-Гирей сидел уже за столом не в пышном ханском одеянии, а в тёмно-зелёном бешмете, и перед ним лежала развёрнутая царская грамота, с которой, судя по всему, он уже ознакомился. За спиной хана и по бокам расположилось семь ближних людей, и среди них был и Ахмет-ага.
Кивком головы хан пригласил послов рассаживаться за другим столом, и когда они уселись, сказал:
— Понимая серьёзность предстоящих переговоров, я хотел бы увеличить число членов вашего посольства. А то нас много, а вас всего трое. Вы не возражаете?
Послы переглянулись в недоумении, но опытный Тяпкин, сделав вид, что ему всё ясней ясного (хотя тоже ни бельмеса не понял!), отвечал чётко:
— Разумеется, нет, ваше величество.
— Введите боярина, — приказал хан.
И русские не смогли скрыть своего удивления, когда в дверях появился боярин Шереметев[44].
— Василий Борисович, — не удержался от восклицания Зотов, — какими судьбами?
И прикусил на полуслове язык Ясно, какими судьбами угодил русский боярин в Крым: попал в плен под Чигирином.
— Здравствуй, Василий Борисович, — сказал Тяпкин как можно обыденнее, словно вчера лишь распрощался с ним.
Но сам Шереметев сильно разволновался, на глазах слёзы появились, прошептал, едва сдерживая рыдания:
— Здравствуйте, родные мои.
Хан был доволен произведённым эффектом. И Тяпкин вполне оценил хитрый ход Мурад-Гирея. Под великодушным жестом увеличения числа русских послов скрывалась угроза и напоминание хана о его силе и возможностях (любой из вас может стать моим рабом.), а также скрытое предложение поторговаться за пленника. Боярин — не рядовой, его выкуп немалых денег стоит.
Шереметев, конечно, не мог быть полноценным помощником в предстоящих переговорах в силу своего положения пленника, скорее, наоборот, он мог склоняться в сторону татар, рабом которых являлся на сегодня.
Дождавшись, когда Шереметев усядется рядом с Тяпкиным, успокоится и вытрет слёзы, Мурад-Гирей кивнул Ахмет-аге:
— Приступай.
И ближний человек прямо на глазах опять надулся «своей поганой гордостью», как напишет потом Тяпкин, и высокомерно кивнул старшему послу:
— Какие условия по границе выдвигает московская сторона?
— Мы предлагаем границу между нашими землями по рекам Рось, Тясмин и Ингул, считая это не унизительным для обеих сторон.
— Если вы за этим сюда ехали, — усмехнулся нехорошо Ахмет-ага, — то зря тратились на дорогу. По этим рекам никогда границы не было и не будет. Это давно уже наша земля и наши реки.
