прочитал в одной из столичных газет. Университетский профессор, преподаватель математики в добром здравии и трезвой памяти вдруг убивает соседа, с которым жил много лет душа в душу. Что-то здесь было не так.
Материал беседы показался интересным, и интервью он опубликовал, приукрасив статью в «» именами , Зигмунда Фрейда и , о котором когда-то рассказывал Борхес. Впрочем, Йозеф Крааль отмечает, что сам совершенно не поверил своему собеседнику. В самом деле, убийцей выглядело издевательством.
Память человека, пересказывает слова заключенного , как сейфовое хранилище множеством ячеек, каждая из которых имеет замок. Со временем замки портятся, и информация, заключенная в ячейке, оказывается недоступной. Портятся замки и у свободных ячеек, и в них положить что-либо становится невозможным. Казалось бы, чего проще: забыл, кто такой Мартин , — открыл книгу и прочитал; забыл, как называется улица, — спросил у кондуктора трамвая; забыл, чем заканчивается анекдот, — попросил напомнить соседа. Только бывает, портится и та ячейка, в которой хранится информация о том, что делать, если забыл, что, как и где искать.
Рассуждения эти, как отмечает журналист, не кажутся какими-то особенными. В отличие от сделанного из них вывода: порой легче не вспоминать, а заново придумать, как называется улица, кто такой Мартин , чем заканчивается анекдот.
Далее свою идею преподаватель математики демонстрирует на примере. Как-то он забыл доказательство теоремы Пифагора. Но сумел сам придумать новое доказательство. Потом он забыл и формулировку теоремы Пифагора. А поскольку словосочетание «теорема Пифагора» было значимым (раз оно удержалось в памяти), то герою интервью пришлось придумать ее заново. И не имеет значения, совпадала ли она с первоначальной формулировкой теоремы. Постепенно придуманный мир заменял собой мир реальный, но забываемый.
В конце интервью заключенный признался, что убил своего соседа вовсе не потому, что тот стал опровергать содержание «Дон Кихота», как записано в материалах дела. Он убил его, чтобы попасть в эту камеру, где кроме стен, выкрашенных в ровный светло-зеленый цвет, ничего больше не видно. И на этих стенах, словно переводная картинка, проступает новый мир, который создан им, профессором .
Через два года после публикации с связался его дядя. В письме он написал, что тот самый заключенный умер. После него остались кое-какие записи, среди них встречается имя Себастьяна . Себастьян попросил выслать их почтой.
На нескольких листах была изложена история встречи преподавателя математики с неким Себастьяном , отбывающим . Тот рассказал автору записок о своей жизни, которая была куда богаче на события и интересней жизни журналиста Себастьяна .
История , фантастическая и познавательная
получил свое прозвище в тринадцать лет. В тот самый день, когда испанский отряд вошел родной . Командир отряда капитан Педро направил на арбалет и сказал что-то на испанском, несколько раз повторив слово «»[16]. ничего не понял, и арбалетная стрела размозжила бы ему голову, если бы среди испанских солдат не нашелся один, который немного говорил по-фламандски.
— Беги туда и скажи нашим товарищам, — перевел он слова капитана, — что мы двинулись на . Беги быстрее ветра.
И над головой просвистела стрела. Домой он больше не вернулся. Потому что другая стрела направила его дальше. Так вышло, что капитан Педро , которому на следующий день шальное ядро снесло голову, одарил не только прозвищем, но и ремеслом, ставшим смыслом его жизни.
Йозеф Крааль называет стрелу капитана Педро , потому что весь жил морем, а боялся морских пучин как черт ладана.
Здесь алхимик цитирует , ставший для своего рода библией: «…честью гонца доставлять послания вовремя в места любые, даже чрезвычайно отдаленные временем и координатами…».
