И далее рассказывает историю несостоявшейся любви и девушки , дочери гамбургского купца Бруно .
Бруно возжелал, чтобы на свадьбе его дочери и сына соседа развлекал гостей один итальянский скрипач. И он заказал передать тому приглашение.
— Мы заплатим Паганини столько, сколько он пожелает, — самоуверенно сказал Бруно .
И отправился в Италию. Но отыскал музыканта лишь в Ницце, где Паганини давал концерт. Именно тот самый, на котором на скрипке Гварнери лопнули одна за другой три струны, и маэстро вынужден был заканчивать концерт, играя единственной оставшейся.
Пока зал неистовствовал, выражая восхищение игрой виртуоза-скрипача, подошел к Паганини и вкратце, телеграфным стилем, действовавшим всегда безотказно, изложил просьбу купца. Паганини усмехнулся, поднял скрипку. Одинокая струна задрожала, издав пронзительный звук, потом на гонца ответом на предложение гамбургского купца.
— Передай ему это! — пытался маэстро перекричать овации зрительного зала, принявшего ответ Паганини за номер на бис. — Запомнил?
— Это мое ремесло, — произнес .
Там же в Ницце у одного еврея он купил скрипку. Делал ее не Гварнери, это понял сразу, как ни пытался убедить его обратном торговец. Но .
попросил у торговца ножницы и тут же перерезал три струны.
— Варвар! — прошипел торговец.
Всю обратную дорогу разучивал пассаж Паганини, хоть и понимал, что сыграть так, как его сыграл Паганини, у него не получится.
Ответ в исполнении вышел еще более оскорбительным и не только не скрепил планируемые Бруно брачные узы, но и свел на нет всякую их возможность: , дочь купца, услышав игру , влюбилась в него. Разъяренный купец ничего не заплатил , и тот уехал, храня в своем сердце лишь любовь девушки — цветок красивый, но вянущий.
В этом месте Йозеф Крааль отмечает: . И переходит к истории коварной доньи , жившей в окрестностях . Донья увядающей красоты, как ее называли , решила навсегда привязать к себе симпатичного юношу-гонца. Но как держать при себе настоящего , который свято чтит ?
Хитрая и вероломная донья отправляла с весточкой. Целовала его на пороге своего замка, вручала конверт, на котором не было ни адреса, ни адресата.
— Милый мой ! — всякий раз ворковала она. — Спеши на восток, а завтра поутру вскрой конверт. Но не раньше. И тогда ты узнаешь, в чье сердце летит мое послание.
Верный , не задавал вопросов и отправлялся на восток (или на запад, север, юг — все зависело от настроения доньи) и через сутки вскрывал конверт. И возвращался обратно, чтобы вручить весточку самой донье. , ничего не попишешь.
И так продолжалось бы не одну сотню лет. Если бы не понадобился бн , казначею кордовского халифа , чтобы доставить послание в далекую восточную страну, в которой, по рассказам купцов, находилось какое-то таинственное иудейское государство. Ибн отправил на поиски гонца, способного выполнить столь важную миссию, своего секретаря ибн , который и уговорил одного юношу, похожего на своей молодостью и статью и завидующего ему, подменить послание доньи . Через неделю новый гонец предстал перед сладострастным взором доньи. Следующее письмо она отправила одному дворянину, который уколол гонца вложенной в послание отравленной золотой иглой. Женское коварство, ничего не попишешь.
Йозеф Крааль пишет, что эти истории рассказал ему на одном из островов Ионического моря. Впрочем, к тому времени алхимик уже немало знал о жизни приверженца . Даже то, о чем тот сам не догадывался: по прозвищу не был сыном Луизы . Луиза нашла шестимесячного
