открывал бы и закрывал дверной проем, соседи исходили бы завистливой слюной, а купец надувался бы от самодовольства, если бы к не проявила беспокойство любовного толка дочь хозяина .
потеряла голову после того, как однажды воспользовалась глазами как дверным глазком. Однажды она увидела в них (вместо того, чтобы увидеть то, что творится за дверью) отдаленные места родной Киликии, где она никогда не бывала.
И с тех пор она не могла дождаться, когда отец уйдет из дому, чтобы снова смотреть в ясные глаза . Девушку пленили картинки, что множились взволнованной душе . И можно себе представить, каково было ему, когда девушка, завороженная увиденным в его глазах, приближалась к нему и, сама не замечая того, прижималась к . Он, чувствуя, как медленно и опускалась грудь девушки в такт осторожному дыханию, едва сдерживал себя от того, чтобы не заключить в объятия дочь купца. Со временем фантазия его разыгралась, и картинки в его душе приобрели . Как в калейдоскопе, в воображении проносились сады Семирамиды, гигантская глыба на острове Родос, барханы африканской пустыни, Геркулесовы Столбы, ущелья македонских скал, древний город Пальмира…
И однажды не сдержался, объятия были столь крепкими и долгими, что в купеческом доме загулял сквозняк. А девушка все не могла оторваться от бряцающих ржавеющими доспехами крестоносцев, от прекрасных дам, не стесняющихся временной полноты, от единорогов, склоняющих голову перед одинокой красавицей, от бесстрашного рыцаря, гибнущего от рук , от трубадуров, поющих неведомые песни на неведомых языках.
голову видела пейзажи шелкового пути, пышное посольство армянского царя в далекие степи к , девушек, одетых как мужчины, скачущих на лошадях как воины, и монгольских всадников, разрубающих на ходу сны. Видела она рабов на берегах Нила, пригнанных из , которые нежданно-негаданно обрели в древней земле новую родину и, сменив одни кривые сабли на другие, посадили своего султана на египетский трон.
Однажды свидетелем объятий стал отец девушки. Сначала купец хотел изрубить на куски, но потом рассудил с купеческой рачительностью, что не стоит доставлять радости завистникам-соседям. И решил: пускай незадачливый работник отправляется на заднее подворье — там давно износились ворота. И настрого запретил выходить на задний двор.
На куски несколько лет спустя изрубили мамлюки, разорившие . Йозеф Крааль, бывший свидетелем его смерти, говорит, что необычайно долго сдерживал напор мамлюков и умер с именем любимой на устах.
История Брауна , фантастическая и немилосердная
Браун , человек маленький и незаметный, служил при городском муниципалитете нищим. Разумеется, нищим он был не всегда. Но в стране случился кризис, и жизнь повернулась так, что мастер счётов и логарифмических линеек встал перед выбором: либо соглашаться на самую унизительную работу, либо, не дожидаясь голодной смерти, броситься в воды городской речки.
— Прежде у нас кризис милосердия, — сказал начальник биржи труда, рассматривая анкету Брауна.
Браун тяжело вздохнул.
— Так это и хорошо, что бухгалтер. будете оценивать выручку, налоги тут же в уме прикидывать.
Но прежняя работа помимо всего давала странное, на первый взгляд, счастье: . А нищий, он у всех на виду.
— Дорогой мой, у вас будет такая рабочая одежда, что вас никто не узнает. Закончили работу, в подсобке скинули ее, надели цивильную, и все дела.
Выбор между речкой и тяготил Брауна, но недолго. Кризис милосердия…
Деньги, потраченные на подготовку «нищего», позволили бы неприхотливому бухгалтеру Брауну жить целый год. Гардероб у новоявленного нищего был солидным. Рабочую одежду шили лучшие портные города, на фактуру готового платья уходило больше времени, чем на кройку и шитье. За внешним обликом Брауна следили прекрасные специалисты: приехавший из Франции цирюльник
