Я пытаюсь понять, где я нахожусь, и почему Северус орет на директора. Это, должно быть, сон. Чтобы Снейп хоть раз повысил голос, да не на кого-нибудь, а на самого Дамблдора? Что-то большое в Запретном Лесу сдохло, не иначе.
- Северус, еще раз прошу тебя, успокойся. С Гарри все будет хорошо. Как только он придет в себя, мы узнаем у него все подробности произошедшего с ним несчастья, я уверен, что мальчик просто экспериментировал с каким-либо заклинанием. Его жизни ничего не угрожает, мадам Помфри провела все возможные диагностические исследования. Его магический фон стабилен, жизненные показатели в норме…
- Только он в бессознательном состоянии, Альбус!
Что-то в моей душе болезненно колет, когда я слышу нотки паники в голосе всегда невозмутимого профессора зелий, когда он говорит о моем состоянии. «Твоего профессора», - отзывается голос внутри меня. - «Я точно знаю, я чувствую». Понимание того, что со мной впервые заговорил фамильяр, выводит меня из полудремы. Я по-прежнему лежу с закрытыми глазами.
«Не мучь его, хозяин. Открой глаза. Я покажу тебе то, что он чувствует. Ты увидишь и тоже поймешь. Верь мне…»
Я открываю глаза, пытаясь скрыть оторопь, возникшую у меня при мысли о том, каким образом И-Драйг Гох будет показывать мне истинные чувства Северуса Снейпа. Неужели у меня теперь будет возможность видеть истинные эмоции? Интересно…
Как и следовало ожидать, я обнаруживаю себя в больничном крыле. Кроме живописной группы из всклокоченного Снейпа и застывшего в защитной позе директора в помещении больше никого не наблюдается. Снейп взглядом метает молнии в директора, а тот лишь недовольно хмыкает, глядя на подчиненного. Мне вдруг становится понятно, что он еще ни разу не видел Снейпа в таком состоянии, Дамблдор удивлен и даже немного напуган поведением зельевара. Я четко ощущаю, что директор отнюдь не настолько уверен в словах, которые говорит мастеру зелий о моем состоянии. Интересно. А затем я смотрю на Северуса. Под его глазами залегли болезненные тени, и как бы он ни старался скрыть волнение, в руках видна предательская дрожь, я словно слышу судорожно колотящееся в его груди сердце.
«Смотри внимательнее, хозяин…»
В следующую секунду мое зрение меняется. Цвета становятся контрастнее. И я ощущаю, как магия, исходящая от двух стоящих неподалеку волшебников отражается в моей собственной душе, рисуя точную картину их эмоций.
Эмоции директора меня не занимают, а вот Северус.
Я никогда не задумывался над тем, как нарисовать страх. Какой у него цвет, у страха? Я смотрю на Северуса и понимаю, что у страха много оттенков: это и чернота, образовавшаяся в груди, это яркая боль, терзающая душу, это острая мертвенно-бледная стрела, пронзившая сердце. Меня словно волнами окатывает чувство беспомощности и вины, исходящее от всегда невозмутимого ехидного профессора зельеварения. Открытие настолько поразительно, что я не могу сдержать удивленного возгласа.
Директор тут же оборачивается ко мне, и его глаза вспыхивают радостью, когда он видит, что я пришел в сознание. А вот Северус не спешит оборачиваться. У его страха появляется непонятный мне оттенок… он медлит, а я не могу определить, что же такого необычного в его эмоциях.
«Он боится, что ты не дашь ему объясниться…» - подсказывает мне дракон. - «Выслушай его, ты видишь, насколько ты для него небезразличен, хозяин… не руби с плеча».
- Директор… - хрипло произношу я, - оставьте нас… я все объясню позже.
Я вижу, что Дамблдор просто обескуражен моей просьбой. Знамо ли дело? Стукнутый на голову студент затевает непонятную авантюру, попадает в больничное крыло, и первое, о чем он просит, придя в сознание, это оставить его наедине с любовником, а не потрудиться дать объяснения своему поведению.
- Прошу, директор, пожалуйста…
И Дамблдор, окинув взглядом меня, а затем Северуса, с легким поклоном выходит из комнаты, плотно притворив за собой дверь. В комнате повисает молчание. Я смотрю на спину своего профессора, его голова опущена, безвольно висящие по бокам руки сжаты в кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев.
