Сухой трупик выкинула в кусты, но через какое-то время он свою мучительницу догнал! И хоть выглядел зверёныш теперь плоским и измождённым, оказался верным спутником во время долгих, очень долгих странствий. А уж питался гораздо лучше хозяйки, бывал сыт, высосав крошечную птичку. Или мышку. Или кровь из одного-единственного человеческого пальца, который хозяйка всегда ему предлагала во времена удачной охоты. Охотиться же всё чаще приходилось в шумных больших городах, потому что Акулина могла осилить только пассивные жертвы — пьяных или спящих на улицах грязных людей. К деревням её тянуло сильнее, однако тамошние жертвы, даже пьяные, были более бдительны: гнали в шею, к жилью и животным не подпускали.
Но сегодняшняя охота оказалась на редкость удачной. Акулина даже сумела ощутить отблеск эмоции, сходный с радостью и удовлетвореньем. Добыча была крупна, жирна и щедро наполнена разными питательными соками! После потребления такого изобилия ей со своим маленьким спутником даже придётся искать убежище, чтобы погрузиться в длительное сытое оцепенение. Переевших охота не манит, а отдыхать от дороги теперь есть насущная необходимость. Не так треплется под дождём и снегом внешняя оболочка, заношенная до мелких дыр. Даже у кота шкурка трескается и расползается. Пока эти мелкие огрехи ещё маскируются грязью, но подошвы её ступней уже давно представляют собой голую кость…
Груша очнулась на полу коридорчика со странным ощущением полного безразличия. Она прекрасно помнила своё ночное приключение и ужасное «возрождение» мертвецов, но думать о случившемся, а тем более переживать по этому поводу как-то не хотелось. Всё ещё не вставая с пола, Груша просто приподняла голову и осмотрела коридор — живые трупы нигде не маячили. «Куда-нибудь утащились… или на улицу или в комнату…», — вяло подумала она и решила ещё пока полежать, потому что не испытывала желания даже шевелиться.
Через час-другой, разглядев, наконец, щель в приоткрытой входной двери, Груша нехотя поднялась (с трудом распрямив на удивление затёкшее тело), закрыла на защёлку дверь, и побрел в комнату. Даже не представляя — зачем она туда идёт? Чего ей там делать, могла прекрасно полежать опять на полу…
Проходя мимо большого зеркала и совершенно случайно глядя в ту же сторону, Груша вдруг увидела нечто, заинтересовавшее её даже в этом странном отрешённом состоянии. Вместо привычного облика в стекле отразилась очень бледная и очень-очень худенькая девица. Да что там худенькая, настоящая швабра, анорексичка! Сообразив через какое-то время, что этот набор костей — она сама, Груша с удивительным пофигизмом подумала что да, мечты действительно сбываются. Она всё-таки похудела, хоть и не мучилась диетами. То есть, как и мечталось, совершенно необременительным и таинственным образом. И что теперь с этим похудением делать?
Умерший, хотя ещё и не разложившийся мозг новенького зомби, не смог предложить своей хозяйке какой-либо ответ, и она простояла перед зеркалом много часов. Равнодушно и неподвижно. Пока не ощутила, наконец, чёткий и понятный позыв покушать. Значит, пора было поискать себе пищу. Только не булки и не пироги.
Мертвец был дурацкий. Вроде всё при нём — и органы на месте, и форма по уставу, и конечности целые. Но стеклянное выражение лица, блеск побелевших глаз, да и вообще…
Идиотский был мертвец, короче. И я — идиот, раз напросился на такую охрану.
— А не случится ли, что меня самого от него спасать надо будет? — говорю.
Инструктор расхохотался и со всей дури двинул мне по плечу. Фамильярно так. По-свойски, словно мы знакомы тучу лет и в школе сидели на соседних партах.
— Будете первым, Лейман.
Он торжественно повесил мне на шею броскую неоново-розовую ленту с чипом. Сказал, что включит устройство дистанционно, через пульт. И тут же этим пультом в воздухе помахал для наглядности. Примечательно, что включал он его издали — предварительно ретировался в дальний угол приёмной. Я тогда ещё не понял — зачем.
Чип весело замигал красным диодом, мол, активизировался. Не взорвался, небесное сияние тоже испускать не стал. А вот на покойнике мигания отразились куда забавней: он бочком подковылял ко мне и замер в полуметре. Я отшатнулся, понятное дело. Умрун незамедлительно подполз ближе, и что самое мерзкое — с тем же отсутствующим видом.
