* * *
На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.
– Некоторые сбежали, – доложил Абросим. – Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.
– Правильно, – сказал Стоеросов.
– А бриг с якорей снимается. Что делать?
– Пленных обыскать и – в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.
– Понятно.
Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.
– С цепью-то как быть? – спросил Абросим.
– С какой?
– Да вот, – Абросим постучал рукой. – И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.
– Очень хорошо.
– Что ж хорошего? Ерофеич напорется.
– Не успеет.
Свиристел послюнявил палец и поднял руку, определяя направление ветра.
– Ну-ка, гони матросиков передние паруса ставить. Фок и кливер. Якоря поднять! Если кто заерепенится – стреляй без разговоров, тишину беречь уже нечего.
Но забитые покаянские матросики не сопротивлялись. Подгоняемые прикладами, они разбежались по местам. Палубная команда привычно взялась за вымбовки и принялась вышагивать круги у кабестана. Якорные канаты натянулись, фрегат попятился. Свесившись за фальшборт, Абросим докладывал:
– Канат пошел. Канат панер!
Как только якоря оторвались от дна, течение подхватило корабль. Свиристел сам стал к штурвалу Хлопнув на ветру, развернулся треугольный кливер. «Консо» начал набирать ход.
– Абросим! Глянь, цепь натягивается?
Абросим перегнулся через борт.
– Пошла понемногу.
Стоеросов поднял ко рту рупор.
– Эй там, на фок-рее! Пошевеливайтесь.
Покаянские матросы наконец разобрались со снастями фока. Нижняя шкаторина упала, парус надулся.
– Есть! – в это же время крикнул Абросим. – Цепь выходит из воды. Только бы на бриге ее не обрубили…
– Не успеют. Щас мы устроим им развлечение!
* * *
Фрегат обогнул поросший соснами мыс и, следуя течению, увалился вправо. А позади, за мысом, над деревьями показались мачты брига. Оттуда слышались вопли, мушкетные выстрелы, частые удары судового колокола-рынды. Но все это продолжалось не слишком долго. Следуя фактически на буксире у более массивного, уже набравшего скорость корабля, бриг не смог отвернуть от берега.
Донесся глухой шум садящегося на мель судна, плеск волн, треск рангоута, хлопание парусов. А из палубы «Консо» от резкого рывка выдрало кнехт, к которому была прикреплена цепь.
– Готово, – крикнул Абросим. – Идем свободным ходом!
– Добро, – отозвался Стоеросов. – Ставьте грот!
В это время из-за мыса выскочил «Ежовень». Подправив курс, Ерофеич пальнул из кормового единорога.
– Лихо у вас получилось, – крикнул матрос с мачты. – Примите в компанию? Свой я.
– То есть?
– Муромский.
– Ага. А из какой слободы будешь?
– Из Фуфайлов. Ивашкой звать.
– Чего ж ты базилевсу служишь, Фуфайла?
– Да так, с Тихоном нелады вышли.
– А родичи чего ж не заступились?
– Хотели. Только решили, что лучше мне одному уйти, чем весь род подставлять. С Тихоном сейчас лучше не ссориться.
– Это правильно. Посадника слушаться надо. На то он и посадник, между прочим.
– Хо-хо! Так и у вас отношения с Тихоном не лучше, а, добрейшие человеки? Разве не так?
– Сообразительный, – пробурчал Абросим. – Приглядывать придется.
– А еще за Теклой присматривай, – напомнил Стоеросов. – Интересно ведь, кого встретим.
* * *
Навстречу попалась часть покаянской эскадры во главе с линкором. Фуфайла крикнул с мачты:
– «Умбаррага», Свиристел Палыч! Восемьдесят восемь пушек! А за ним следуют три фрегата!
На захваченном «Консо» к этой встрече были уже вполне готовы. По шканцам прохаживался благоразумный покаянский капитан, а Ивашка бодро отрапортовал флагами о захвате муромского скампавея «Ежовень», который очень печально и очень убедительно тащился на буксире. Картина получилась и бодрой, и красивой, и победоносной. Линейный корабль даже поднял флаг «вами Доволен».
– Запроси-ка, где искать командующего, – приказал Стоеросов.
Ивашка замахал флажками. На линкоре ответили.
– «Упокоитель», флагман аншеф-адмирала Василиу, крейсирует в устье Шумацкой протоки, Свиристел Палыч!
