Свиристел посмеялся.
– Нет. Эпикифора мягчить я никак не собираюсь. Скорее даже наоборот, хочу разозлить как следует.
– На что же вы тогда рассчитываете?
– Я рассчитываю не попадаться ему в руки. Чего и вам советую, кстати.
– Постараюсь. Насколько я понял, вы находитесь на службе у Поммерна?
– Точно.
– Тогда возьмите меня в свой экипаж.
– Гм. А вы хорошо подумали? Если нас поймают, за компанию повесят и вас.
– Потерю корабля мне и без того не простят, это не в правилах бубудусков. А попасть к ним на перевоспитание… Бр-р, сплошная мерзость. Так что выбора, в сущности, нет.
– Что ж, будете штурманом. Просьбы, пожелания?
– Только одна. Позвольте мне не стрелять в своих бывших сослуживцев. Среди них есть и приличные люди.
– Да пожалуйста. Приличные мужики есть везде, – сказал Свиристел. – Даже на службе у его люминисценция.
Потом вздохнул и добавил:
– Их и убивают в первую очередь, приличных. Берегутся не очень.
– Да, – сказал Лере. – Побережешься раз, побережешься два, – глядь, и перестал быть приличным. Вы это хотели сказать?
– Не только. Тут, вишь ли, вот еще какая штука. Было бы из-за чего не беречься. По-моему, у эпикифора ничего такого нет.
– А у курфюрста?
– У курфюрста? Пожалуй, что есть.
– Хотелось бы верить, – вздохнул капитан Лере.
Стоеросов пожал плечами.
– Возможность проверить мы вам предоставим, не сомневайтесь. А вы мне скажите такую вещь. Паруса на «Консо» старые, такелаж гниловатый, матросы цинготные, в сухарной кладовой плесень, в трюме вода, а крысьяки так и шныряют. Что, и на других кораблях базилевса так же?
– На многих гораздо хуже, – мрачно ответил пленный капитан. – Самый страшный враг императорского флота – вовсе не Поммерн и даже не Альбанис. Это – обратья имперские интенданты.
– Так может, и вся ваша империя течь дала?
– Давно уже, боярин. Только приспособилась дырки человеческими жизнями затыкать. Людей много, чего их жалеть…
– М-да, – сказал Стоеросов. – И как ты с такими мыслями не спился?
– Потому что хорошей водки нет, – усмехнулся Лере. – Вся уходит сострадариям.
* * *
Свиристел приказал ставить нижние паруса, но с якорей пока не сниматься. На скампавеи завели новый буксирный трос и оставили там всего восемь человек. Все остальные расселись на палубе «Консо», вокруг мачт. Из камбуза вынесли бачки. Но едва успели позавтракать, за островом грохнул и далеко разнесся над Теклой первый залп.
– Двенадцатифунтовые, – на слух определил Абросим. – Десятка полтора. Похоже, померанский корвет разрядился.
– Что вы намерены делать? – спросил Лере.
– Соединиться с Мак-Магоном.
– Даже в этом случае у Покаяны будет втрое больше кораблей.
– А мозгов? – спросил Свиристел.
– Вы удивительный человек, – сказал Лере.
Он покачал головой и отошел к борту.
Лучи Эпса пробились меж туч и кругом посветлело.
– Вижу паруса трехмачтового… нет, двухмачтового корабля! – крикнули с марсовой площадки.
– Что, мачты считать разучились?
– Никак нет, Свиристел Палыч. Просто у него верхушка бизани сбита. И дыму много. Вроде фрегат либо крупный корвет. Идет вниз по протоке.
– Какой флаг?
– Пока не разберу, ветра маловато.
Через пару минут из-за Обливного острова вновь донеслись гулкие удары тяжелых пушек. Потом еще, еще и еще.
– Ого! Тридцать шесть фунтов. Никак, линкоры сцепились? – спросил Свиристел.
Абросим кивнул.
– «Орасабису» достается.
– Первый корабль идет под флагом Поммерна! – крикнул марсовой. – Вижу второй корабль. Трехмачтовый. Линкор! Флага не вижу.
– Обойдемся, – сказал Стоеросов, облизывая ложку. – И без того ясно. Адмирал Мак-Магон прорывается, ребята.
Кряхтя, он поднялся на мостик и взял рупор.
– Эй, мурмазеи! А ну, слушай команду. Открыть порты! Посыпать палубу песком. Боевой флаг Поммерна – на мачту! Нечего базилевсу на Текле делать, ребята. Плавает, понимаешь, как у себя дома…
Тем временем над южной стороной Обливного появился столб дыма. Он быстро густел. А потом там ахнул, ударил по ушам раскатистый взрыв. В трубу было видно, что обломки взлетают выше холма, расположенного на острове.
– Все, каюк «Орасабису», – тихо сказал Абросим. – Крюйт-камера…
– Да-а, – кивнул Стоеросов. – Не повезло мужикам. Эта кригсмарина не в бирюльки играть приплыла. Эй! У кого махорка сухая осталась? Закуривай сейчас, потом будет некогда!
