Она выключила душ и подошла к зеркалу. Каждый вечер она придавала себе облик, который выбрала ещё на авианосце, и каждый вечер ждала, что он придёт. Саар не спешила, хотя помнила, что их путешествие может окончиться гибелью. Но Кан казался ей диковатым, и поэтому она не делала ничего, чтобы его приманить, зная, что таких людей настойчивость лишь отталкивает.
Она изменила облик и вновь подумала, почему не носит свои личины каждый день? Может, потому, что лучшая маскировка — естественность, а лучший тайник — на виду?
Накинув халат, она открыла дверь душевой и замерла. В сумраке каюты, на полу недалеко от входа разлёгся гепард. В маленьком помещении он занимал больше половины его длины. При виде Саар он вскочил, и ей показалось, что на его морде мелькнуло удивление.
На его человеческом лице оно точно было.
— Ты так выглядишь на самом деле? — поражённо спросил Кан, разглядывая Саар.
— Нет. — Она улыбнулась. — Это личина.
Сейчас он спросит, почему, если она умеет надевать личины, то не носит их всегда, подумала Саар, но он ничего не сказал. Он молча подошёл к ней, развязал пояс халата и развёл его полы. Саар ощутила жар собственного желания, но не почувствовала желания Кана. Он рассматривал её, оценивая, словно вещь в магазине, и это распалило её ещё больше.
Он провёл пальцами по её лицу от подбородка до висков, и она ощутила острые кончики металлических когтей. Об этом надо помнить, подумалось ей, но пока в его поведении не было ничего опасного. Саар не боялась мужчин, уверенная, что понимает их лучше, чем они понимают себя, а значит, это она ими управляла, а не они — собой.
Он взял её за плечи, подвёл к постели, и она легла, наблюдая за тем, как он раздевается. Он был худощавым, жилистым мужчиной, привыкшим к физическому труду, а не к тренажёрному залу. Пожалуй, он был не совсем в её вкусе, но сейчас это не имело значения. В нём чувствовалась тайна, и эту тайну она собиралась разгадать.
Он оказался молчалив — слишком молчалив, по мнению Саар. Она никогда не испытывала неловкости с мужчинами: ей нравилось разговаривать с ними, объяснять, чего она хочет, быть откровенной. Сейчас ей почти не приходилось этого делать — хотя Кан не принадлежал к породе тех, кто в первую очередь думает о женщине и черпает своё наслаждение в её, его нельзя было назвать невнимательным, и Саар оставила попытки его разговорить.
Глубокой ночью они оторвались друг от друга, и Саар почти сразу погрузилась в сон, хотя вскоре проснулась, замёрзнув без одеяла. Она привстала, чтобы накрыться, и с удивлением обнаружила, что Кан не спит, а лежит, глядя в потолок.
— Подвинься, пожалуйста, — попросила она. Он не пошевелился, даже не моргнул. В слабом свете прожекторов, освещавших путь «Грифона», покрывавшие его татуировки создавали странную иллюзию, из-за которой тело словно растворялось в сумраке — тонкая сеть нитей сливалась с тьмой, забирая с собой плоть, на которую была нанесена. Она провела ладонью по его плечу. — Кан, подвинься.
Словно в полусне, он сел на кровати, и она забралась под одеяло, согревшись магией и подумав о том времени, когда температура снаружи упадёт настолько, что внутри корабля придётся колдовать, чтобы не замёрзнуть.
— Тебе никогда не бывает холодно? — спросила она.
— Бывает, — ответил он. — Но не от температуры. — Потом он обернулся. — Слушай, а хочешь, я тебе кое-что покажу?
— Нет. Я хочу спать.
— Это быстро. Это тебя развлечёт.
— Кан, я уже развлеклась, — ответила Саар. — И ты тоже.
Он не ответил, спустился с кровати и сел на полу недалеко от двери в душевую. Бледный бело-голубой свет ближайшего прожектора выделял его силуэт на фоне чёрного угла.
Саар ждала какого-то фокуса, но Кан просто сидел, скрестив ноги и глядя на неё. Она не поняла, когда всё изменилось: в какую-то секунду его длинные волосы вдруг обрели самостоятельную жизнь и начали подниматься, словно наэлектризованные. Они плавно извивались, точно змеи, и скоро вокруг его головы образовался метровый чёрный шар вытянутых во все стороны волос. Выглядело это совсем не смешно. По металлическим когтям бежали серебристые искры, а черты лица едва заметно сместились; она не могла определить, что в них не так, но в конце концов ей стало не по себе. Такое представление было слишком даже для неё.
