— Не надо серьёзно относиться к моим словам, — сказал Кан, заметив его смятение. — Я профан, у меня нет никакого образования, никаких системных знаний. Если вам интересно понять, где мы находимся, лучше поговорите с братьями. А я просто фантазирую. Мне бы хотелось, чтобы там было пусто, — он указал наверх, — но это не значит, что я прав.
— Хотелось бы? — недоверчиво переспросил Ганзориг, и Кан кивнул.
Несколько минут они молча стояли у борта. Ганзориг не уходил, чувствуя, что разговор не закончен, но никак не мог задать свой последний вопрос. Фантазия Кана была для него чрезмерной. Насколько же разными казались их представления: его — о занавесе и чудесах, и Кана — о бесконечной пустоте.
— Могу я задать вам личный вопрос? — наконец, спросил Ганзориг, и его собеседник кивнул. — Вы сказали, у вас нет образования, но братья пригласили вас для конкретных дел. Силовые решения — ваша специальность? Я не прошу подробностей, мне просто надо знать, кто мой коллега и что ему можно поручить, хотя бы в общих чертах.
— Помните такой эпизод в истории Легиона, как битва за плато Наска? — спросил Кан.
— Ещё бы, — сказал Ганзориг.
— Помните, чем она кончилась?
— Легион с союзниками победил.
— Нет, это следствие. Я имею в виду, что именно принесло Легиону победу?
Адмирал помнил. И тогда он посмотрел на Кана совсем другими глазами. Тот кивнул, прочитав вопрос Ганзорига у него на лице.
— Да, — сказал он, — это был я. Я и мои товарищи.
Когда Вальтер увидел Тому, всё в нём перевернулось. В эту секунду он так возненавидел братьев, что даже удивился силе своих чувств. Девушка едва могла идти и опиралась на руку Мики. Доктор Ева Селим, которая сперва взяла у него кровь на анализ, а потом приступила к своему странному собеседованию, извинилась, попросила никуда не уходить, и занялась Томой. Вальтер сидел на стуле, чувствуя себя нелепым и бесполезным. По соседству, за прозрачной перегородкой, среди стеклянных шкафов и неизвестных Вальтеру приборов, работал биолог Вайдиц. Его лоб охватывала странного вида серебристая лента, спускаясь за уши почти до самой шеи.
Ева Селим ему не понравилась, потому что он не нравился ей. Она даже не старалась скрыть своё прохладное отношение, зная, что Вальтер всё равно его увидит. На первый взгляд, её вопросы казались обыкновенными: как он себя чувствует, как переносит замкнутое пространство «Грифона», не тяжело ли ему без друзей и родных, как он общается с командой, и прочее. Но у всех этих вопросов было двойное дно. Отвечая на один, он давал информацию сразу по нескольким, а потому старался говорить как можно проще, даже односложно. Ему казалось, что эти вопросы лишний раз подчёркивают его невысокое положение в команде корабля. В конце концов, какая разница, что ему снится, нравится ли ему корабельная еда, и часто ли он выходит на палубу?
Он наблюдал за Томой, понимая, что девушка преодолела свой блок и смогла увидеть то, что хотели знать братья. Эти видения нельзя было назвать оптимистическими. Тома выглядела очень усталой, даже измученной, почти ничего не говорила, и Еве удалось привести её в чувство только через полчаса.
Когда они с Микой покинули медотсек, Вальтер был полон решимости высказать братьям Морган всё, что о них думает, и постараться уберечь Тому от дальнейших допросов. Скоро ей предстояло узнать, что на корабле есть человек, кому она небезразлична, а в мире существуют не только жестокие люди, которые вечно чего-то от неё хотят и не считаются с её желаниями.
Воду на «Грифоне» пропускали через фильтры и вновь возвращали в систему водоснабжения, а небольшие утечки компенсировались из запасов технической воды, поэтому каждый раз, принимая душ, Саар испытывала отвращение, не в силах не думать о том, что приходилось отсеивать фильтрам, и где эта вода побывала прежде, чем оказаться на её коже. Но сегодня она забыла об отвращении — день выдался невероятно интересным. Сверр придал её работе конкретность и поставил ряд задач, которые она собиралась решать завтра.
По расчётам колдуна, путь Грифона между точкой входа и выхода составлял порядка четырёх часов. Из-за расширения пространства эта точка смещалась назад, и по возвращении из петли они должны были оказаться чуть дальше от «Эрлика». Никто не знал, где будет находиться «Грифон» в эти четыре часа, но эксперименты показали, что неизвестное измерение не деформирует полые предметы и не оказывает на них какого бы то ни было отрицательного влияния. Физики из первой лаборатории тщательно изучили всё, с чем работала Саар, и не нашли никаких признаков нарушения структуры. Оставалось выяснить, как переход повлияет на живые организмы.
