По утрам в аппаратную спускалось всего трое из группы — Кан, Тома и Вальтер. Ганзориг нашёл себе занятие уже на второй день, а Саар, позавтракав, уходила на палубу экспериментировать.
— Вальтер — в медотсек, — распорядился Джулиус, как только тот вышел из коридора. — Лаборатория номер два.
— Я здоров, — удивился Вальтер. — Я отлично себя чувствую.
— Просто иди и сделай то, о чём тебя просят. Тома, — Джулиус перевёл взгляд на девушку, присевшую на стул, который она выбрала себе с самого первого дня. — Вчера ты отдыхала, сегодня продолжим работать. Кан, пока посиди.
Вальтер продолжал стоять у конца коридора, сунув руки в карманы брюк.
— Что ещё? — недобро спросил Джулиус, и на этот раз он не стал возражать, развернувшись обратно к выходу. Братья дождались, пока он скроется за дверью, и посмотрели на Кана.
— Как продвигается ваша работа с Саар? — спросил Франц.
— Медленно, — ответил Кан. — Вообще-то я ничего не делаю, только смотрю.
Франц едва заметно улыбнулся.
— С твоей точки зрения, в чём основная проблема, с которой она сталкивается?
— Саар не сумеет сделать кольцо, по которому «Грифон» будет последовательно двигаться вокруг «Эрлика», — ответил Кан. — Здесь невозможно искривлять пространство, не проваливаясь… — он сделал паузу, — точнее, не затрагивая другие измерения, с которыми она не в состоянии работать напрямую. Но использовать их она может. На самом деле, — добавил он, помедлив, — вы не ставили конкретной задачи. Хотелось бы знать, что в конечном итоге вы планируете сделать с «Эрликом».
Близнецы молчали. Потом Франц сказал:
— Об этом ещё рано говорить. Так как она их использует?
— Она может перекинуть шарик из точки А в точку В, — ответил Кан. — Мы выяснили, что с возрастанием массы шарика время его перемещения увеличивается. Надо сделать расчёт, сколько времени понадобится для переброски объекта с массой «Грифона».
— А что с этим объектом будет во время переброски? — поинтересовался Франц.
Вопрос был риторическим. Кан только пожал плечами.
— Ладно, — сказал Джулиус. — Это вы выясните, и чем быстрее, тем лучше. Теперь иди сюда. Мика, покажи ему.
Кан подошёл к лейтенанту за компьютером. Та развернула перед ним карты мозга Евы Селим.
— Эти сделаны в Лондоне в начале января, — пояснил Джулиус. — Сканировала себя Ева, наша давняя коллега. Показана обычная деятельность. Запись суточная.
Кан кивнул. Мика открыла снимки последних двадцати четырёх часов.
— Эти были сделаны вчера, — сказал Франц. — Что скажешь?
Кан молча рассматривал изображения.
— Я не нейробиолог, — наконец, ответил он. — Что я могу сказать?
— Неважно. Не думай долго — просто говори.
— Вероятно, так сейчас выглядит мозг любого из нас, — начал Кан, разглядывая снимки. — Мы получаем и обрабатываем очень большой поток информации, но по каким-то причинам её не осознаём. Возможно, мозг пытается выстроить новую модель окружающей среды, столкнувшись с тем, что не может распознать. Учтём, что на нас действуют местные эффекты, как со вспышками. — Он вновь пожал плечами. — Надо ждать. Постепенно мозг выстроит более-менее слаженную картину и позволит нам её увидеть.
— Вряд ли мы этому обрадуемся, — пробормотала Мика.
— Выбери снимок, — сказал Джулиус.
Кан указал на самый спокойный, когда Ева, по всей видимости, спала. Мика вывела его на экран, и неподалёку от монитора появилась трёхмерная модель.
— У нас нет 3D-преобразователя, — сказал Джулиус. — Это местный эффект, как ты выражаешься.
— Любопытно, — ответил Кан. — Но, похоже, это безобидная иллюзия. Одна из многих.
— Из каких многих? Ты что-то видел?
— Ну, не знаю, — Кан вернулся к своему месту неподалёку от Томы. — В животной форме всё выглядит немного иначе. Сложно объяснить. В основном это не зрительные эффекты, а ощущения. Но вряд ли они как-то связаны с содержанием той информации. — Он указал на экран со снимком. — Они вызывают воспоминания, ассоциации, но ничего нового не сообщают.
— А что за зрительные эффекты? — спросил Франц.
— Структуры тумана. Я не сумею их описать. Человеком я их не воспринимаю. Просто помню о том, что они есть, что я их видел.
