* * *
Тем же утром Ахилл появился в «гнезде».
— Не могу я жить без вас, — сказал он. — Слишком многое может пойти не так, как надо.
Он, как всегда, сводил ребятишек на завтрак. Но ни Недотепы, ни Боба среди них не было.
Потом в обход направился Сержант. Он прислушивался к разговорам, болтал с ребятами из других семей, пытаясь обнаружить, не случилось ли чего, нет ли чего-то, что может оказаться полезным. В окрестностях дока он услышал, что портовые грузчики разговаривают насчет трупа девочки, который утром нашли в реке. Девочка маленькая. Сержант узнал, где лежит труп в ожидании прибытия представителя властей. Он не стал прятаться, а прямо отправился туда, где находилось тело, прикрытое брезентом. Сержант даже не спросил разрешения тех, кто там уже был, а приподнял брезент и взглянул на труп.
— Эй, ты, мальчишка, что ты делаешь!
— Ее зовут Недотепой.
— Ты ее знаешь? Скажи еще, что знаешь, кто ее убил!
— Парень, которого кличут Улисс. Это он ее убил, — ответил Сержант. Потом он опустил брезент. Его поиски завершились. Ахиллу следует знать, что его страхи оправдались — Улисс выбрал наугад кого-то из семьи.
— Теперь у нас нет иного выбора, кроме как убить его, — сказал Сержант чуть позже.
— И без того много крови, — ответил Ахилл, — но боюсь, что ты прав.
Кто-то из малышни плакал. Другой пискнул:
— Недотепа накормила меня, когда я уже доходил от голода.
— Заткнись, — сказал Сержант. — Мы теперь едим лучше, чем когда Недотепа была вожаком.
Ахилл положил ладонь на руку Сержанта, как бы сдерживая его.
— Недотепа старалась делать хорошо все, что должен делать вожак. И именно она ввела меня в эту семью. В определенном смысле то, что я даю вам, дар именно Недотепы.
Все серьезно кивнули, соглашаясь.
Кто-то спросил:
— Ты думаешь, Улисс и Боба убил?
— Тоже мне потеря! — фыркнул Сержант.
— Всякая потеря в моей семье — это большая потеря, — ответил Ахилл. — Больше их быть не должно. Улисс либо уберется из города и немедленно, либо он покойник. Пусти об этом слух, Сержант. Пусть на улице все знают, что вызов брошен. Улиссу запрещено есть в любой столовке города, пока он не встретится со мной. Он сам навлек это на себя, когда решил воткнуть нож в глаз Недотепы.
Сержант отдал честь и убежал. Он был образцовым исполнителем приказов.
И все же на бегу он рыдал. Он плакал потому, что еще никому не успел рассказать, как именно умерла Недотепа и о том, что ее глаз превратился в кровавую дыру. Может быть, Ахилл узнал об этом еще от кого-нибудь? Может быть, слышал раньше, но не поделился ни с кем, пока Сержант не вернулся с новостями? Может быть. Все может быть. Но теперь Сержант знал истину. Улисс не поднимал руку ни на кого из них. Это сделал Ахилл. Сделал то, что с самого начала предрекал Боб. Ахилл убил Недотепу за то, что она в свое время избила его. Не простил ей этого. Убил, чтобы переложить вину на Улисса. А теперь спокойно сидит и рассуждает о том, какая Недотепа была добрая и как они ей все обязаны. Даже то, что он им дает, — дело рук Недотепы.
Значит, Боб был прав с самого начала. Во всем. Ахилл, возможно, и хороший отец, но по натуре он киллер и никого не прощает.
И Недотепа тоже все знала. Ее предупредил Боб, и она знала. Но ведь она сама выбрала им Ахилла в папы. Выбрала и умерла из-за этого. Она — как Иисус, о котором им говорила Хельга во время завтраков. Она умерла за свой народ. А Ахилл… он как Бог. Заставляет людей платить за грехи, независимо от того, что именно они совершили.
Значит, надо быть ближе к Богу, причем с той его стороны, где он добр.
Я останусь с Ахиллом. Буду почитать отца своего, это уж точно, и тогда я останусь живым, пока не вырасту и не начну жить самостоятельно.
А что до Боба, то он умен, но не так умен, чтобы остаться в живых. Но если ты не выживаешь, тогда тебе так и надо — станешь мертвяком и вся недолга.
К тому времени, когда Сержант свернул за первый угол, чтобы начать распускать слух, что Ахилл наложил табу на кормление Улисса в столовках города, он уже не плакал. Речь шла о выживании. И хотя Сержант знал, что Улисс никого не убивал, он понимал, что для безопасности семьи надо, чтобы Улисс умер.
