— Ты и в самом деле убежден, что Ахилл представляет для тебя опасность?
— Да, и я рассказал вам почему, — ответил Боб после некоторого раздумья. — Я и сейчас в опасности. Он не прощает. Он мстит всегда.
— Но ты понимаешь, Боб, что я вижу Ахилла совсем иначе, чем ты? И Хэззи, то есть Хельга, — тоже. Цивилизованным.
Боб посмотрел на Карлотту, как на сумасшедшую.
— Так разве слово «цивилизованный» и не означает того же? Умение ждать, чтобы получить то, что тебе нужно?
— Значит, ты хочешь уехать из Роттердама и поступить в Боевую школу, чтобы быть подальше от Ахилла?
Боб кивнул.
— А как же другие дети? Ты не боишься, что им тоже может угрожать опасность от него?
— Нет, — ответил Боб. — Он их папа.
— Но не твой. Хотя и брал у тебя хлеб?
— Он тискал и целовал ее, — сказал Боб. — Я видел их в доке. Она позволяла целовать себя, а потом напомнила ему, что он ей что-то обещал, и тогда я ушел. Но потом, когда понял, кинулся обратно. Наверное, меня не было очень недолго, ведь надо было пробежать всего шесть кварталов, но она была уже мертва. С одним выколотым глазом она плавала в воде и билась о стенку дока. Он способен вас поцеловать, а потом убить, если сильно ненавидит.
Сестра Карлотта побарабанила пальцами по столу.
— Вот так фокус! — сказала она.
— Что это значит: «вот так фокус»?
— Я собиралась тестировать и Ахилла. Я полагаю, что он тоже годится для Боевой школы.
Тельце Боба напряглось.
— Тогда не посылайте меня! Или я, или он!
— Ты что же… уверен… — ее голос дрогнул, — что он попытается убить тебя?
— Попытается? — В его голосе звучало презрение. — Он никогда не пытается. Он убивает.
Сестра Карлотта знала, что способность убивать без жалости — одно из качеств, которое высоко ценится в Боевой школе. Наличие этого качества могло сделать Ахилла еще более привлекательным, чем Боб. В школе знали, как обуздывать эту способность и направлять ее в те каналы, которые делали ее полезной.
Однако идея «одомашнивания» уличных хулиганов принадлежала не Ахиллу. Это была идея Боба, который сам обдумал ее до тонкостей. Невероятно, что такой маленький ребенок, почти еще дитя, смог такое задумать и воплотить. Такой ребенок — редкостный приз, он куда выше того, кто обречен жить одним холодным расчетом. Одно очевидно: она не должна брать их обоих. Конечно, МКФ может взять и второго, поместить его в хорошую школу на Земле, чтобы изолировать от влияния улицы. Есть шанс, что Ахилл там цивилизуется, раз уличные законы перестанут обрекать его на необходимость творить ужасающие жестокости применительно к своим товарищам.
Но Карлотта тут же поняла, какая чушь ей лезет в голову.
Вовсе не жестокие законы улицы заставили Ахилла убить Недотепу. Гордыня. Каин тоже считал унижение достаточным поводом для убийства брата. А Иуда — тот вообще счел возможным сначала поцеловать, а потом обречь на смерть. Она пыталась представить себе зло механическим производным нищеты. Все дети улицы переживают и страх и голод, беспомощность и отчаяние, но далеко не все становятся расчетливыми хладнокровными убийцами.
Если дело обстоит так, то Боб, безусловно, прав. А она не сомневается, что он говорит правду. Если допустить, что он лжет, ей придется перестать считать себя авторитетом в области детского воспитания. Подумав, она поняла, что и раньше ощущала в Ахилле что-то скользкое, что ли. Льстивость. Все, что он говорит, заранее рассчитано на создание определенного впечатления. А Боб говорит мало, говорит просто, да и разговорить его весьма трудно. Он так мал, а его ужас и горе, пережитые в этом кошмаре, совершенно искренни.
Конечно, он тоже уговаривал убить Ахилла.
Но только потому, что тот представлял опасность для других.
Имею ли я право судить? Разве не Христос является судьей живых и мертвых? Но разве все это легло бы на мои плечи, если бы я не смела судить?
— Ты не хочешь побыть у меня, Боб, пока я передам результаты твоего тестирования людям, принимающим решения в отношении Боевой школы? У меня ты будешь в безопасности.
Боб долго рассматривал свои ладони, кивнул, а затем, уронив голову на руки, громко зарыдал.
