“Прости. Задавать такой вопрос несведущему просто нечестно. С тем же успехом я мог спросить, что такое время, хаос или разум. Чаще всего самые простые — внешне — понятия оказываются гораздо сложнее и труднее для постижения, чем головоломнейшие… термины”.
“И что же такое слово — для тебя?”
“Инструмент. Неделимая единица смысла — которую, однако, можно расщепить, как ядро атома, причём порой с даже более ужасающими результатами. Слово многолико, переменчиво и стабильно, первично по отношению к миру и вторично по отношению к нему же… не проси меня объяснить его суть при помощи других слов, потому что это невозможно в принципе”.
“Не очень-то понятны твои объяснения. Что это значит? Ядра какие-то…”
“Вопрос об атомах пока опустим. Это большая и непростая тема… а оборот “в принципе” — примерно то же, что абсолютно. Вообще. Совершенно. Кстати, это касается почти любого из тех внешне простых понятий, из которых сложены основы мира. Чтобы понять слово, нужно выйти за пределы всех слов. Чтобы понять сущность времени — уйти из потока времени. Чтобы разобраться в устройстве мира — взглянуть на него со стороны”.
“Это вообще возможно?”
“Да. И это цель каждого достойного Идущего: постичь таким вот образом одну из основ бытия. Хотя бы одну… если постижение удастся и принесёт свои плоды, могущество такого Идущего со временем может приблизиться к божественному…”
“А если постичь две? Или больше?”
Сосед рассмеялся.
“Как я посмотрю, ты не лишена здоровых амбиций, малышка?”
Ниллима промолчала. Память её исторгла мрак и дымное пламя. Вытащила наружу дикие вопли и удушливый, панический ужас…
Но на этот раз всё получилось не так, как обычно — и не так, как порой бывало в кошмарах. Между нею и не-совсем-её воспоминаниями встала стена: прозрачная и вместе с тем прочная.
“Сосед?”
“Да, это я сделал. Как целитель, я не советовал бы убирать… обезболивание”.
“Я…”
Долгая пауза в обоюдном молчании. Затем еле слышно:
— Спасибо…
“Не за что. Рад помочь”.
“И у тебя нет… вопросов?”
“Разумеется, есть! Но задавать их сейчас — явно не ко времени. Кстати, ты помнишь, что у нас ещё есть одно здоровенное, клыкастое, не законченное дело?”
— Уже во второй раз забываю о нём, — фыркнула Ниллима. — “Причём забываю из-за тебя!”
“А внимание и память мы ещё потренируем. Итак, исцеление завершено. Теперь пора нашу подопечную зверушку омолодить… и заодно — слегка усилить”.
“Как?”
“Я всё покажу и объясню. Просто вникай внимательнее… и ещё: не стесняйся задавать вопросы. Я уже говорил, что для Идущего любопытство важнее Силы?”
“Нет”.
“Тогда считай, что сказал. Громко, неоднократно. Итак, первым делом мы с тобой займёмся проблемой соединительных тканей…”
Сосед
Вот так я объехал на кривой козе тот несомненный факт, что её душа тоже нуждается в исцелении. Глубоком и тщательном. Нуждается куда сильнее несчастного мечезуба. Хорошо ещё, что на некотором уровне она осознавала, как тяжко ранена, и не отвергла мою помощь с порога. Кстати, это принятие помощи само по себе хороший признак: видимо, я успел превратиться в близкого, даже очень близкого друга, коль скоро она приняла меня вот так.
И хорошо. Именно друзьями должны мы стать, чтобы достичь нужной эффективности.
К тому же она вполне достойна дружбы. И моей, и чьей угодно. Думаю, если бы она могла увидеть свет своей души со стороны, как могу “видеть” его я, — ей понравилось бы это зрелище.
Ниллима
— Встань, Хозяин Теней! Встань, Повелитель Джунглей! Пробудись и поблагодари меня.
Мечезуб встал вслед за девушкой — и сразу оказался ростом ей по грудь. Потянулся всем обновлённым телом, явственно наслаждаясь своей гибкой грациозной мощью. Глянул на Ниллиму и коротко, выразительно рыкнул. После чего несколькими прыжками скрылся с глаз.
“Вот и всё… пока что. Возвращаю тебе контроль над Даром. Кстати, ты поняла, что именно ощущает наш пятнистый пациент?”
“Да. Он доволен. И… он действительно благодарен”.
“А что ощущаешь ты?”
Ниллима остановилась. Вдохнула-выдохнула, внимательно посмотрела на собственные ладони, поднятые на уровень груди. Прикрыла глаза…
“Это… ты продолжаешь управлять мной?”
