— Что, не понравилось? — спросил я гоблина.
— Миленько, — оценила Катарсия. — Но много слов не понимаю. Объяснишь потом?
— Не-а. Я решил забрать эту мудрость с собой в могилу. У вас тут и своей хватает.
Наконец мы прорубились к широкой части логова. Здесь уже приходилось только пригибаться. Повсюду валялись перекошенные трупы гоблинов. Они не успели добраться до выхода и задохнулись в дыму.
Как и я ожидал, с маткой ничего не произошло. Она покрылась копотью, но все также жила и пульсировала.
— О-о-о!
— У-у-у! — согласился с Гымом брат.
Дрын почесал нос:
— Уродливо.
Горец кивнул. Катарсия с умилением посмотрела на свою прелесть.
Подошел ближе.
— Вот, принес вам подарок, — грустно улыбнулся я.
Зев словно услышал. С трудом раскрылся, выплевывая мерзкое содержимое. Гоблин-шаман завизжал так, что зазвенело в ушах. Стал брыкаться. Мне пришлось пнуть его пару раз ногой, ломая хрупкие ручки. Перекинул тварь через плечо и окунул в слизь утробы. Половые губы закрылись.
Не знаю, что он чувствовал в последнии мгновения своей жизни, но матка содрогалась в конвульсиях особенно долго. Изуродованные души девушек долго не хотели отпускать своего мученика. Когда мясной ком замер, я отдал приказ порубить его на части.
Зёв снова раскрылся…
— Не понял? — прошептал я.
В полупрозрачной стенке, рядом с моим лицом, отпечаталась женская ладошка. Я отпрыгнул в сторону. Криповатость-то какая. Такую хрень я видел в фильме «Константин», когда сын дьявола хотел прорваться на землю через женский животик.
Ладонь зашевелилась из стороны в сторону.
— Приглашает войти, — послышался за спиной голос Катарсии. — Интересно, зачем? Выглядит опасно. Я бы не стала. Матка не совсем разумна. Долго мучилась. Остались только инстинкты и голод.
Не согласен.
Вдох.
Выдох.
Я шагнул в утробу. Нога утонула в слизи. Но на этот раз не жгло. Просто неприятно. Словно шагнул в бочку с перегнившими грибными соленьями.
— Прощай, вождь, — махнул мне Дрын.
— Вождь, ты уверен? — поморщился Горец.
— Считай это предчувствием, — хмыкнул я.
Есть причина, почему я не боюсь.
Ха. Ладно, нет такой причины. Я срусь, как гусь под слабительным. Просто рядом с маткой регенерация кувшина увеличилась в несколько раз. И я научился различать эмоции, направленные на меня. Сомневаюсь, что мне можно улыбаться, затаив в душе злобу. Я это почувствую.
И сейчас я чувствовал одну из самых сильных эмоций. Последний раз подобное случалось при смерти верного Джыра.
Благодарность.
Отверстие с хлюпаньем закрылось за спиной. Я почувствовал, как меня касаются пальцы, целуют чьи-то губы. Я закрыл глаза, чтобы не видеть требуху и ошметки мяса. Задержал дыхание и закрыл рот, чтобы не захлебнуться в плодовых водах.
— Мы… тебя… слышим…
Голос в голове принадлежал мне. Я как будто разговариваю сам с собой.
— Мы… ненавидим…
Даже думать было тяжело.
— Поможешь… нам?..
Я не мог ответить. Но они уже знали ответ.
— Мы… поможем…
А вот теперь стало страшно. Вместе с благодарностью пришла ненависть. Но она была направлена не на меня. И даже не на гоблинов. На других, более страшных существ.
Некроморфов.
Я секундой увидел тени судьбы семи барышень. Именно они были частью матки. Человеческая крестьянка и две ее дочери — они собирали яблоки в своем саду; кентавр, угодивший в охотничьи силки; изгнанная из клана беременная аристократка светлых эльфов; раненая орчиха и…
…эльфридка?
Девять сотен зим они были здесь — под землей. Они породили тысячи и тысячи гоблинов. Для них Варгарон стал адом, а боль — смыслом существования.
Эти души не хотели уходить.
Они устали и просто не хотели существовать. Ни в каком измерении, ни в одном из миров, ни в одном пласте реальности.
Чьи-то пальцы ухватили меня за челюсть. Не знаю, какая должна быть сила, чтобы разжать ее, но они это сделали.
— Пей…
В глотку влилась едкая жижа, прожигая горло и проталкиваясь глубже.
Я хотел закричать, но только глотал… глотал…
— Вытащите его! — послышался глухой крик Катарсии. — Быстро! Живо!
Орки тупили недолго. Замахали мечами и топорами, разрывая в клочья мясной шар. Во все стороны разлились жидкие массы густой сукровицы в перемешку с женскими головами, черепами и даже несколькими копытами.
