— Я нашла его в комиссионном магазине, — сказала мама. — Он понравился Мэйси, но я сохранила его для тебя. — Она помазала ванилью за ушами Элеаноры.
— Я, может быть, зайду к Тине после школы, — сказала Элеанора.
— Конечно, — ответила мама. — Развлекайся.
Элеанора надеялась, что Парк будет ждать ее на остановке автобуса, но не стала бы его винить, если бы он этого не сделал.
Парк ждал. Стоял там, в утренних сумерках, одетый в серый тренч и черные берцы, — и смотрел на нее.
Вдоль последних домов она пробежала бегом, чтобы поскорее встретиться с ним.
— Доброе утро, — сказала Элеанора, протягивая ему обе руки.
Он рассмеялся и отступил назад.
— Кто ты?
— Я — твоя девушка. Кого хочешь спроси.
— Нет. Моя девушка — тихая и грустная. Она заставила меня всю ночь переживать за нее.
— Вот черт. Звучит так, словно тебе нужна другая подружка.
Он улыбнулся и покачал головой.
Было холодно и полутемно, Элеанора видела дыхание Парка. Она боролась с желанием втянуть это облачко пара в свои легкие.
— Я сказала маме, что собираюсь к подруге после школы…
— Правда?
Парк был единственным из известных ей людей, кто носил рюкзак на двух плечах, а не накинув на одно. И он всегда держался за лямки, словно только что выпрыгнул из самолета — или что-то в этом роде. Это было потрясающе мило. Особенно когда Парк смущался и опускал голову.
Она потянула его за челку.
— Правда.
— Круто, — сказал он улыбаясь.
Сияющие щеки и полные губы…
Смотри, не укуси его за лицо, сказала себе Элеанора. Это странно, убого, и такого никогда не происходит в ситкомах и фильмах со страстными поцелуями в конце.
— Прости насчет вчерашнего, — сказала она.
Он оттянул лямки и пожал плечами.
— Вчера было вчера.
Парк
Он почти собрался пересказать Элеаноре все то, что о ней говорила его мама.
Ему казалось неправильным иметь от нее секреты. Но, с другой стороны, еще более неправильно поделиться таким вот секретом. Она занервничает и, возможно, даже откажется приходить.
И она была сегодня такой счастливой. Была другим человеком. Она продолжала сжимать его руку. И даже уткнулась ему в плечо, когда они выходили из автобуса.
Вдобавок, если он расскажет ей, она как минимум решит, что надо пойти домой и переодеться. Сегодня на ней был оранжевый свитер с узором из ромбиков — слегка великоватый, — зеленый шелковый шейный платок и мешковатые джинсы.
Парк не знал, есть ли у Элеаноры хоть какая-нибудь женская одежда — и его это не волновало. Пожалуй, даже лучше, если нету. Может, это еще один признак гомосексуальности?.. Впрочем, едва ли. Элеанора не будет похожа на парня, даже если коротко пострижется и приклеит усы. Вся мужская одежда, которую она носила, только подчеркивала ее женственность.
Он не расскажет ей о маме. И не попросит ее улыбаться. Он не хотел, чтобы Элеанора снова разозлилась на него.
— Кто ты? — спросил он на уроке английского: Элеанора по-прежнему улыбалась.
— Спроси кого хочешь.
Элеанора
На уроке испанского нужно было написать письмо другу по-испански. Пока все трудились над письмом, сеньора Бусон поставила отрывок из «Que Pasa, USA?».[79]
Элеанора пыталась написать письмо Парку. Не сказать, чтобы она преуспела в этом.
«Estimado Senor Sheridan,
Mi gusta comer su cara.
Besos,
Leonor».[80]
Весь остаток дня Элеанора не могла отделаться от страха и нервозности, однако велела себе быть счастливой. Лучше не стало, впрочем, но зато не стало и хуже.
Она твердила себе, что родители Парка — прекрасные, достойные люди. Как иначе смогли бы они вырастить такого человека, как Парк?
И не важно, что этот принцип был неприменим к ее собственной семье. И, в конце концов, она встретится с его родителями не в одиночку. Парк тоже там будет — вот что главное. Есть ли в этом мире настолько ужасное место, куда бы она не отважилась последовать за Парком?..
После седьмого урока Элеанора увидела его там, где раньше никогда не встречала — он нес микроскоп по коридору третьего этажа. Увидеть его вот так неожиданно оказалось приятнее вдвойне.
