* * *
Звонок в прихожей верещал, словно соседский кот, которому отдавили хвост.
Вздрогнув, Егор вскочил с дивана. Невпопад затрезвонившему будильнику были обещаны все кары небесные и земные. Почему-то спросонья Егор решил: звонит будильник.
Но звонили в дверь. Бесцеремонно, назойливо; в двенадцатом часу ночи. Предлагая немедленно открыть или распрощаться с мыслью об отдыхе.
После уверений психа о мести, безжалостной и неотвратимой, подобные действия граничили с безумием. Ответ мог быть лишь один. Не открывать. Вопреки здравому смыслу подстрекаемый губительным любопытством, Егор на цыпочках прокрался в прихожую. Выждав минуту, прильнул к глазку. Мужчина на лестничной клетке методично давил на кнопку. Он был высок, худощав и слегка небрит; аккуратно зачесанные назад волосы собраны на затылке резинкой, из кармана пиджака выглядывал уголок носового платка. Опрятный вид и строгий деловой костюм гостя внушали надежду: вероятно, ошибся квартирой.
Будто уловив, что за ним наблюдают, мужчина прекратил терзать кнопку и внимательно посмотрел на дверь. Егор обомлел. Сразу почуяв в облике незнакомца что-то не то, он теперь понял, что именно. Человек был вылитый он.
– Откроешь ты наконец? – спросил двойник. И постучал по глазку костяшками пальцев.
От спиртного гость отказался. «А я, пожалуй, тяпну, – сказал Егор. – Сто пятьдесят. Чтоб мозги прочистить». «Тяпни», – разрешил визитер, скребя щетину на подбородке.
На плите пыхтел чайник. Егор вспомнил, что ничего не ел и не пил, и сейчас, торопливо нарезая сыр и колбасу, косился на замершего в неудобной позе двойника. От чая и бутербродов гость отказался тоже.
– Браславский. Вальдемар, – представился он, перешагнув порог. Руки не подал.
Не снимая обуви, прошел на кухню.
– Давай без ахов и охов. Я – не ты. Просто мы удивительно схожи. Поэтому у тебя, вернее, у меня – но в нашем конкретном случае все-таки у тебя – возникли проблемы.
– С лестницы давно не спускали? – поинтересовался Егор.
Гость хмыкнул.
– Меня вообще не спускали с лестницы. И знаешь, я бы не советовал.
– Говори. Лучше без предисловий.
– С юродивым общался?
Егор кивнул.
– Он нас перепутал. Разумеется, юродивый не сам по себе и не болтал, что на ум взбрело. Передал, что велели. Он – проводник между…
Украдкой приглядываясь к Браславскому, Егор отметил: не так уж они похожи. Различия есть, и немалые. Надо быть идиотом, чтобы спутать его и этого заносчивого хлыща. Впрочем, чокнутый проделал это с двойным успехом – утром и вечером.
– …кроме того, юродивый пометил тебя. Отныне ты дичь, добыча. Охота ринется по твоим следам, настигнет и убьет.
– Зачем… предупреждаешь? – угрюмо процедил Егор.
– Не веришь мне?
– Чему я должен верить? Что за вздор?! Какие-то охотники, месть. Проклятие. Древнее, поди?
– Древнее, – вздохнул Браславский. – Наш род проклят. Мой предок, Роман Яновский, крепко ошибся четыре века назад. Верно, дьявол помрачил его разум, водил его рукой. Он отравил и предательски убил своего побратима.
– Короля Стаха, – закончил Егор, повторяя услышанное по телевизору.
– Да, короля Стаха и людей его. Мертвых и раненых утопили в болоте: приторочили к седлам и погнали коней в прорву…
Браславский смотрел перед собой невидящими, белыми глазами, и от его тихого голоса Егора продрал озноб.
– Вскоре они вернулись… Неупокоенные, отвергнутые и землей, и небом. Роман Старый погиб. Погиб его сын, и сын его сына, и дети их, и внуки. Никто из семьи Яновских не умер своей смертью. Я последний в роду. Последний, кому они мстят.
Очнувшись, Браславский потянулся к бутылке и, не притрагиваясь к закуске, опрокинул подряд две рюмки.
– Теперь будут гнаться за тобой. Ты ведь слышал о Дикой охоте?
– Это же… легенда, – только и смог выдавить Егор.
Вальдемар недобро усмехнулся:
– Легенда? Скажи это моему отцу. Деду. Брату. – Голос Браславского охрип. – И тем, кто придет за тобой.
