Единоплеменники. Сплотить, убедить, вдохновить - страница 20
Всё это, конечно, служит дополнительной стрессовой нагрузкой, делает нашу жизнь напряженной во всех аспектах — и в плане организационной культуры, и в межличностных отношениях, и наедине с самим собой.
Стресс оказывает пагубное влияние не только на когнитивные функции, но и на физиологические процессы. В состоянии стресса организм начинает в переизбытке вырабатывать кортизол — гормон, запускающий реакцию секреции цитокинов — белковых цепочек, выполняющих сигнальную функцию на клеточном уровне. Цитокины, в свою очередь, воздействуют на когнитивное и иммунное поведение клеток самых разнообразных тканей и систем организма, а переизбыток цитокинов может привести к следующим негативным последствиям (см. риc. 2–3):
Рисунок 2–3. Участки головного мозга, подверженные воздействию цитокинов, и их функции
• низкий порог нервно-эмоциональной возбудимости;
• нарушения работы иммунной системы;
• плохая обучаемость/непонятливость;
• проблемы с самоорганизацией (несобранность, рассеянность и т. п.).
Что же делать? Мы как лидеры должны обрести, а потом взрастить в своем племени три самых желаемых чувства — безопасности, общности и значимости.
• Безопасность. «Мне можно идти на риск, не опасаясь гонений или наказаний».
• Общность. «Я среди соплеменников: они меня понимают, и я тут на своем месте».
• Значимость. «Меня замечают, признают мои таланты и ценят по достоинству».
Вот оно! Чувства безопасности, общности и значимости и есть то, что нам нужно для проявления полной преданности человеку, делу или организации. И эти же три чувства помогают нам совместно претерпевать временные трудности. Они нужны, чтобы оставаться в разумном состоянии и двигаться по выбранному курсу перемен легко и с ощущением собственной силы.
Так почему же тогда мы столь часто оказываемся не в состоянии вдохнуть эти эмоциональные ощущения в тех, кто в них нуждается? Да потому лишь, что и сами пребываем в животном состоянии.
В то время как мы стремимся чувствовать себя защищенными, сопричастными и значимыми, искренне желая выйти из текущего состояния и перейти в желаемое состояние, мы вдруг сталкиваемся с парадоксальной дилеммой: вопреки нашему, казалось бы, твердому знанию, что именно следует делать, наш мозг этому упорно противится, спорит сам с собой и работает, по сути, против наc.
Автоматизм поведения по умолчанию («привычки») формируется в раннем возрасте и прочно «прикипает» к нашей личности; при этом большинство привычек, как правило, действительно необходимы для выживания. Если какая-то схема поведения помогает нам выживать (точнее, если мозг «кодифицирует» ее как «необходимую» или «полезную для выживания»), мы будем раз за разом действовать по этой схеме по приказу из глубин рептильного мозга, озабоченного исключительно сохранением жизни.
И вот тут-то нас и подкарауливает каверза: чем чаще мы ходим проторенной дорожкой, которую подсказывает нервная система, тем сильнее укореняется эта схема поведения по умолчанию: сначала на уровне привычки, а затем и вовсе закрепляется до полного автоматизма на уровне условного рефлекса. Выражаясь словами нейробиолога Карлы Шац[14], «[нервные] клетки, которые выстреливают импульс вместе, со временем замыкаются на общий пусковой контур»>3. Именно поэтому некоторые наши особенно частые реакции и/или элементы поведения запускаются с молниеносностью широкополосной сети, хотя поначалу подтормаживали, как при телефонно-модемном подключении. Прародитель понятия «нейронная сеть» Дональд Хебб
