— Какие они, наверно, занятные!
— Да уж, — согласился Шалтай-Болтай. — Кроме всего прочего, они гнездятся на солнечных часах… а питаются они творожниками.
— А что такое «волчиться»?
— «Волчиться» — значит «кружиться волчком и волочиться по земле».
— А «развелы» — это, наверно, цветы. Они растут у солнечных часов, — сказала Алиса, сама поражаясь собственной догадливости.
— Естественно. Они называются «развелами», потому что их там слишком много развелось. Особенно слева и справа от часов.
— И кроме того, сзади и спереди, — добавила Алиса.
— Именно, именно. Ну, «дрожжали» — это значит «дрожали, визжали и в то же время пухли, как дрожжи» (вот, кстати, еще одна Вешалка!). «В лужасе» — это, конечно, «в луже и в ужасе». Что касается «гроздов», то это маленькие, робкие птички, перья у них стоят торчком, и вообще грозд похож на живой веник.
— Так, а «крюх»? — спросила Алиса. — Мне, право, неудобно, что вы тратите свое время на…
— «Крюх» — это своего рода зеленый боров. А вот насчет «и» я не очень уверен. Наверно, это сокращенное «вдали от родного дома»: в том смысле, что крюх заблудился.
— А «засвиревел»?
— «Засвиреветь» — это что-то среднее между «засвистеть, как свирель» и «свирепо зареветь» и при этом еще чихнуть где-то посредине. Впрочем, ты наверняка услышишь, как кто-нибудь засвиревет… в чаще… среди сосен. А если один раз услышишь, будешь более чем довольна! Кто это научил тебя такой сложной штуке?
— Я нашла ее в книжке, — сказала Алиса. — Но какие-то стихи, правда легче этих, мне кто-то читал вслух… кажется, Тарарам.
— Вы так чудесно понимаете слова, — почтительно произнесла Алиса. — Помогите мне, пожалуйста, разобраться в стихотворении «ЗМЕЕГРЫЧ».
— Ну-ка, ну-ка прочти его, — оживился Желток-Белток. — Я могу объяснить все написанные когда-либо стихотворения, не говоря о тех, которые еще не написаны.
И Алиса с готовностью прочла:
Червело. Ужные мрави
Кузали на снобу.
За нисом прали курави,
Склюняя пелаву.
— Пока достаточно, — остановил ее Желток-Белток. — Тут уже хватает заковыристых слов. Червело — означает, что уже пять часов. Еще только вечереет, но уже немного чернеет.
— Ясно, — сказала Алиса, — а теперь слово «ужные».
— Так. Ужные — это, конечно, похоже на ужей, и чаще всего — выползающих к ужину. Ты же помнишь, что тогда червело, то есть вечерело.
— Здорово! — обрадовалась Алиса. — А «мрави»?
— Мрави — почти муравьи, но появляются они только во мраке.
— Теперь я понимаю, — раздумчиво сказала Алиса, — а что такое «кузали»?
— Это совсем просто. Мрави скакали и стрекотали кузнечиками. А «на снову» — значит на сонном, вечернем лугу снова и снова без передышки.
— А «за нисом» — это, наверное, за низким лесом! — догадалась Алиса.
— Молодец, — похвалил ее Желток-Белток. — Это слово с двумя смыслами. Оно раскрывается как две створки одного окна. Прали — естественно, одновременно парили и орали.
— Кто орал и парил? — спросила Алиса.
— Конечно же, курави! — воскликнул Желток-Белток. — Они похожи сразу на журавлей и на куриц. Но слишком уж курчавые и любят покуражиться над кем-нибудь. Это, кстати, еще одно слово-окошко.
— Склюняя — наверное, склевывая? — начала Алиса.
— Верно! — воскликнул Желток-Белток. — Но эти курчавые курави не только клюют, но и одновременно линяют. Шерсть так и летит клочьями. Труднее всего, пожалуй, объяснить последнее слово — «пелаву». Тут что-то про траву. Но трава уж очень странная. Пела она, что ли, когда ее склюняли? Ну это уже не важно. Все понятно?
— Все! Спасибо! — поблагодарила Алиса.
— А где же ты эти заковыристые слова нашла?
— В книжке, — сказала Алиса. — Но я знаю стихи и попроще. Мне их читал, кажется, Тик. Или Тец?
Вдруг ей в голову пришла замечательная мысль:
— Если вы так хорошо управляетесь со словами, то, конечно, они все вам знакомы?
— Еще бы! — вскричала польщенный Янус. — Мне знакомы все слова до единого — даже те, которые вообще не возможны.
— Тогда, — сказала Алиса, — не могли бы вы разъяснить мне стихотворение «Жаберволки»? Если вас не затруднит…
Янус обиделся:
— ЗАТРУДНИТ?! Да ничего не может быть легче! Только сначала прочти его, а то я там кое-что подзабыл.
