— А чего им плохими быть? — снова подал голос Михаил Павлович. — Мы ведь с тобой им дурного примера не подавали. Сроду не ругались при них.
— Так уж и не ругались! А помнишь, когда я тебя приревновала к этой… Как ее?.. Фу, память отшибло. Фрезеровщицей рядом с тобой работала…
— К Ульяне?
— Ну. Я тогда тебе скандал при детях устроила. А потом ты вскипел и тоже давай кричать на меня.
— Так это ж один раз было.
— Но надо правду товарищу корреспонденту говорить. Один раз-то скандалили, товарищ корреспондент.
Шуклин теребил пальцами по столу и тихо усмехался: надо же — за пятьдесят лет при детях ругались только единожды. А мы с Натальей ссоримся и не замечаем при этом Эли. А она ведь все слышит — доброе и недоброе. Какой пример ей подаем?
В это время дверь приоткрылась, заглянула молодая женщина.
— Мама, папа, столы накрыты, вас ждут.
— Мы заканчиваем, — ответил Шуклин и задал последний вопрос: — Михаил Павлович, Евдокия Ивановна, вам, конечно, известно, что нынче очень много разводов. Проблема эта сложная, ею занимаются ученые. А в чем главная причина распада семей, на ваш взгляд?
Михаил Павлович, крякнув, поджал губы, повернул голову влево, вправо. Сложный вопрос, что и говорить. Их, причин, тысячи ведь. А какая из них главная — поди разберись.
— Вот я матери, — Михаил Павлович поднял взгляд на жену, — за нашу с нею жизнь ни разу не солгал. Так, мать?
— Верно, верно.
— Отсюда и полагаю: разводы от неоткровенности идут. Муж и жена часто напоминают шахматистов, хитрят: кто кого? Да еще у каждого в голове, как у завзятых гроссмейстеров, домашние заготовки, которые — боже упаси! — выдать сопернику. Добро, если эти заготовки не пригодятся в игре, начнется размен фигур, а там — к общему удовольствию — супруги согласятся на ничью, придут к миру. А ведь семейная жизнь, по моим наблюдениям, — не шахматы. Это скорее лодка, где каждому дано по веслу. Муж с одной стороны гребет, жена — с другой. И хорошо, чтобы при этом не посматривали друг на друга, кто больше работает, кто — меньше. Была б согласованность, надежда, что один другого выручит, случись что. Тогда любое течение нипочем…
Снова приоткрылась дверь кабинета:
— Папа, мама…
— Идем, идем!
— Извините, — сказал Шуклин и шагнул к Евдокии Ивановне, чтобы помочь ей подняться с кресла.
Проходя мимо комнаты с табличкой «Внешкольный отдел», Шуклин на секунду утишил шаг. Заглянуть — не заглянуть? Заглянуть, чтобы поздороваться? Спросить, не по ее ли рекомендации директор Дворца просил редактора прислать на свадьбу именно его, Шуклина? Ну спросит, потешит самолюбие. А дальше что? Федору Нелли предложит посидеть, поболтать, а там, глядишь, и на чай пригласит…
Нет, нет, нет! Мосты сожжены, обратно дорога отрезана. И он чуть ли не бегом заторопился к выходу.
Очутившись на улице, Федор почувствовал — душой и телом — удивительную легкость. Будто сбросил с себя многопудовый груз. Ах, как здорово, что у него хватило ума не заглянуть к Нелли. Что было — то прошло. У него есть надежный друг Наталья, с которой ему плыть и плыть в одной лодке…
«Стоп! — поймал себя на этой мысли Шуклин. — Да ведь наша лодка сошла с курса. Пока она — до поры до времени — держится на плаву, но однажды сядет на мель. Не по совести я сейчас гребу, а значит, и живу: лукавлю, обманываю, лгу Наталье. Словно шахматист, коплю домашние заготовки… Вот к Маше сейчас иду. А в голове роятся планы, как обвести вокруг пальца жену, если спросит, почему долго задержался на свадьбе. Я ведь ей сам, не подумавши, сказал, что поприсутствую только на официальной части. Естественно, спросит Наталья, где был. И я уклонюсь от правды. Лицемер я, лицемер! Гугляр мне характеристику мою показывал: „Примерный семьянин!“ Какой я примерный? Чемодан с двойным дном, вот кто я. Одни мосты сжег, другие навожу… Далее. Поднимаю в газете нравственные проблемы. Да имею ли я право вообще прикасаться к этой теме?.. Слабак, лицемер, обманщик! Одним словом — негодяй я. Негодяй!.. Ужели? И законченный? А если попробовать все-таки обратное? Как? А вот так! Ни к какой Маше я не пойду! Пусть передаст стихи через Ингу. А еще лучше — попрошу ее саму прочесть детские творения…»
