И тут — легкий на помине — дверь распахнул он. Вошел шумно, стряхивая редкие снежинки с воротника. Похоже, он был не гостем, а хозяином в этом кабинете, полноправным хозяином.
Зашел без разрешения, сел, снял шапку и принялся развязывать газетный сверток.
— Вот, от мороза прятал. Как бы не померзли.
И извлек из газеты букет гвоздик. Огненный, по-летнему свежий букет!
— Пожалуйста, — протянул он гвоздики Наталье, — это вам, женщине, которая не может никого оставить равнодушным.
— Благодарю-благодарю! И за очередной комплимент — тоже.
— Это не комплимент — убеждение.
Рябцев, вручая букет, галантно поцеловал Наталье руку…
Она не верила своим глазам. Среди декабря, ненастного и стылого, у нее в руках — гвоздики. Где это их раздобыл Рябцев? Молодец, молодец! Федор ей никогда такого сюрприза не преподносил. Все обещает купить цветы — то с гонорара, то с получки. А потом забывает. У Рябцева ему нужно учиться, у Рябцева…
Наталья, однако, взяла себя в руки после минутного умиления.
— За что это вы мне преподнесли? Я вам, может, ничем не помогла.
— Хватит, повторяю, того, что вы — очаровательны.
— Ну уж, ну уж, — пококетничала Наталья, а сама подумала: «Да я и вправду — ничего».
— Ладно, — выпрямилась она на стуле, — я тоже в долгу не останусь. — Наталья открыла дверцу стола, не глядя, достала два флакона. — Держите.
— Вона! — воскликнул Рябцев. — Я так и предполагал, что вы на все способны.
— Так уж и на все? — лукаво прищурила глаз Наталья.
Ей явно нравилось вести разговор с этим обворожительным человеком.
— Имею в виду только положительное, — уточнил свою мысль Рябцев. — Кстати, сколько я должен?
Два флакона масла стоили семь рублей восемь копеек. Но дороже, наверное, стоят среди зимы гвоздики. Бог с ними, с семью рублями!
— Нисколько вы не должны, — сказала Наталья.
— Как же так?
— А так, — опять лукаво прищурила глаз Наталья и сама себя поймала на этом: «Что это я заигрываю, как девчонка?» Но уже не в силах была вывести себя из этой игры.
— Но я не люблю ходить в долгах, — сказал Рябцев.
— Я — тоже.
— Вы имеете в виду цветы? Это — подарок. А долг за мной. Вот что, — обрадованно ударил ладонью о ладонь Рябцев: мол, выход найден. — Я вас приглашаю на ужин.
Такого Наталья не ожидала. Поболтать — это еще куда ни шло. А идти ужинать с чужим мужчиной? В жизни она себе такого не позволяла. Что Федя подумает?..
— В кафе «Лада». Его только что открыли. Говорят, обслуживание — столичное.
«Кстати, Федор сегодня вернется поздно. Он предупреждал. Он там сегодня свою Ингу перевозит. Ох, не верю я ему, что у них чистые отношения! Не зря ведь он чуть что — Инга. И со вкусом она одевается, и для сына она ничего не жалеет, и начитанна, и умна… Не зря, не зря нахваливает. Я хоть и делаю вид, что он у меня отличный семьянин, а ведь все ли я знаю о нем? Взять прошлое воскресенье. Явился поздно, под хмельком, без конца в чем-то каялся. А утром неспроста, будто на Восьмое марта, выслуживался. Совесть, видать, заела. Надо как-нибудь у Севастьянова спросить, где они все-таки были в прошлое воскресенье… Может, теперь и мне развеяться-проветриться? Просто так. Сто лет не была в приличном кафе или ресторане. И вот — случай. Ничего лишнего я Рябцеву не позволю. Он, конечно, хитер и матёр, но я не какая-то девчонка-глупышка, способная растаять перед этим краснословом… Просто поужинаю с ним, поболтаю о том о сем, отвлекусь от серых мыслей о действительно предстоящем отчете. Квартальном и годовом…»
Так думала Наталья, но выразить согласие словами у нее не поворачивался язык.
Рябцев вспомнил, что женщину в таких случаях не нужно уговаривать. Нужно диктовать ей свои условия. Лишь самые-самые стойкие, по опыту знал он, не позволяют установить власть над собой. На все предложения они, как правило, отвечают категорично: «Нет и нет!» А эта колеблется.
— Значит, так, — посмотрел Рябцев на часы и встал. — Через десять минут я вас жду на остановке такси.
И направился к выходу. Наталья ничего и возразить не успела — так властно прервал Рябцев ее сомнения.
