Но несмотря на то, что, казалось бы, не было в этих рассуждениях ничего настораживающего, что-то тем не менее заставило Волкова внутренне собраться, когда он, припарковав машину у края тротуара на Московском проспекте, вошел через арку в маленький двор-колодец и, оглядевшись, нажал на кнопку звонка у коричневой железной двери без вывески.
«Ладно, – решил Петр, – шумнем по крайней мере. А там посмотрим».
Полязгав замком, дверь открыл невысокий сероглазый крепыш лет тридцати. Его темные, коротко остриженные волосы были едва тронуты ранней сединой.
– Добрый день, – поздоровался Волков.
– Добрый… – ответил крепыш, продолжая стоять в дверях.
– Мне нужен Гольдберг, – сказал Петр, заранее предполагая, что тот еще отлеживается дома. – Виктор Аркадьевич.
– Его нет.
– А вы, наверное, Шамиль… – Волков взглянул мужчине в глаза, отметив, что костюмчик на нем ну как минимум от Версаче.
– А вы?
– Волков, – Петр достал удостоверение Бюро, – Петр Сергеевич. Я, в общем– то, и с вами хотел поговорить. А… у вас вход платный?
– Заходите. – Шамиль посторонился, пропуская гостя. – У нас за выход другой раз платить приходится.
«А то я не понял…» – подумал про себя Петр.
Помещение находилось в первом этаже большого старого многоквартирного дома и имело отдельный вход, расположенный возле подворотни со стороны двора. Скорее всего, когда-то это была дворницкая, но сегодня, вылизанная и умытая, стандартно белеющая импортной отделкой и застланная серым ковролином, она вполне имела право забыть свое плебейское прошлое и внешним своим видом соответствовала тому, что называется модным иностранным словом «офис».
Длинноногая девчушка с внешностью фотомодели, вставшая из-за стола, на котором, кроме нескольких листиков чистой бумаги, находились только телефон и большая кофеварка, улыбнулась вошедшему и привычно шагнула к застекленным полкам с посудой. Очевидно, тоже старалась «соответствовать».
Далее Петр отметил широкий, абсолютно пустой стол, занимавший место в этой же комнате, на котором стоял компьютер. Это, очевидно, было рабочим пространством бухгалтера, который отсутствовал.
– Прошу. – Шамиль открыл дверь в соседнюю комнату и жестом пригласил Волкова войти.
Это уже явно был кабинет. Войдя следом, Шамиль расположился в кресле у большого (и тоже совершенно пустого, если не считать телефона) стола, предложив гостю присесть напротив.
Петр сел на мягкий стул, окинул взглядом кабинет и опять не смог отделаться от ощущения, что находится внутри какой-то тщательно выстроенной декорации.
«Ну на самом-то деле, – рассуждал он, – если эта контора осуществляет на сегодняшний день хоть какую-нибудь, ну пусть самую смешную деятельность, откуда такая пустота и тишина? Ведь ни одной же бумажки деловой, ни скрепочки! Все вылизано. Хоть сейчас в аренду кому-нибудь сдавай. Что они вообще здесь делают– то?»
Помимо директорского стола в кабинете еще стоял широкий мягкий диван с придвинутым к нему журнальным столиком и такое же, как диван, широкое и мягкое кресло, расположенное напротив стоящего в углу большого телевизора.
«А сейф где?» – спросил себя Волков.
– Минуточку. – Шамиль вдруг встал из-за стола и вышел из кабинета.
«А интересно, – подумал Петр, – ты меня в дверях-то держал, чтобы девчонка успела юбочку поправить или губки подкрасить?»
– Слушаю вас, – вернулся к столу Шамиль. – Что это еще за Бюро такое?
– Да это частная структура. Вы можете и не знать. Не в этом дело.
– Да? А в чем?
– Ну, видите ли… У вашего директора отец погиб.
– Погиб? Он говорил – сердце.
– Да, конечно, сердечный приступ. Но он же не сам по себе случился. На старика напали, прямо возле дома. Вы в курсе?
– Ну, он говорил что-то. Вроде шпана какая-то.
– Да не совсем шпана. Шпана на иномарках не разъезжает.
– Да?
– В смысле?..
– Он не говорил про иномарку.
– А, вы об этом. Свидетели показали, что те, кто напал, потом на машине скрылись. На иностранной, как они говорят. Они люди пожилые, небогатые, в моделях не разбираются.
– Ну и что?
– Шамиль… извините?
– Ахмедович. Кадыров.
– Шамиль Ахмедович, ну что мы с вами, право слово… Сестра Виктора Аркадьевича обратилась к нам, чтобы мы помогли разобраться: что произошло, кто нападал, зачем? Она же дочь. Ей же небезразлично, как отец помер. Я понимаю, вы заняты, у вас дела, но и вы меня поймите – я тоже на работе. Мне за это деньги платят.
