– Вы говорите, прямо у парадной на него напали?
– Ну да. Около колонны.
– И дальше?
– Соседка говорит, они его вроде схватить попытались, а он старенький, но еще крепкий вполне был, даже после инфаркта, хоть и сдал, конечно, и роста был совсем небольшого. Я вам фотографии покажу. Ну, он отбиваться стал тростью, он последнее время с тростью ходил, старинная такая, тяжелая, и вдруг согнулся так, осел и упал. А эти – в машину сразу, тоже странно, да? Машина у них рядом стояла, и укатили. Но он одному по голове попал. Рыжему вроде, как она говорит.
– «Скорую» соседка вызвала?
– И «скорую», и милицию. Ей показалось, что они его ножом ударили. А оказалось – обширный инфаркт. Милиция дело возбуждать и не стала. Ну, вы же знаете. Следов побоев нет, ничего не отобрали. Несчастный случай.
– А, извините, на трость взглянуть можно?
– Конечно. – Ирина принесла ее из передней и подала Волкову.
– Ого! – Петр прикинул на вес и протянул Гурскому. Тот взял в руки и стал с любопытством разглядывать изящную, но увесистую дубовую трость, увенчанную небольшим набалдашником литого чугуна.
– В том-то и дело, – вздохнула хозяйка дома, – они-то думали, маленький такой, старенький, взяли за шкирку – и готово дело, а у него ведь медалей – на пиджаке не умещаются. Просто по колено. Такой иконостас. Он ведь до Берлина дошел. Старшиной разведроты. Хотя войну начал совсем мальчишкой. Он же борьбой занимался. Потом бросил, но закалка-то на всю жизнь осталась.
Ирина закурила сигарету и, прищурившись от дыма, посмотрела на Волкова:
– Ну что, Петр Сергеич?
– Да, – ответил Петр. – Похоже, действительно что-то здесь…
– Ну зачем, скажите на милость, – продолжала Ирина, – нападать на старика в подворотне не каким-то там ханыгам, а людям, которые удирают на машине?
– А что за машина, соседка не разглядела случайно?
– Да в том-то и дело, что, с ее слов, какая-то иномарка. А? И звонки эти? И почему в кармане у отца вместо его трубки этот дурацкий муляж? И билет?
– Какой билет?
– А я не сказала? У него же в кармане билет оказался, железнодорожный, на Москву.
– На какое число?
– Да на тот же самый день. Он вечером собирался уехать. А еще утром ничего мне про это не говорил. Милиции-то не объяснить, им не до того. Но… это ненормально, согласны?
– Хорошо. – Волков поднялся со стула. – Я подумаю. Если вопросы у меня возникнут, как вас найти?
– Да я же здесь, пока не уезжаю. Виктор говорит, с квартирой что-то нужно решать, а мне продавать ее жалко. Не знаю…
– Вот я здесь свои телефоны еще раз на всякий случай оставлю, – Петр положил на стол визитку. – Звоните и домой, и на трубку, если что-нибудь срочное.
– Спасибо, давайте я вас провожу. Волков и Гурский вышли в переднюю.
– Да, Ирина Аркадьевна, а когда, вы говорите, ваш брат с отцом встречался?
– В тот же вечер. У нас же здесь казино теперь рядом, в бывшем «Великане». Прямо оттуда отец домой пошел, а у парадной на него и напали.
– А почему, собственно, Виктор не мог к отцу домой зайти для разговора? Зачем встречаться в казино?
Ирина пожала плечами.
– Меня дома не было, когда они созванивались. Я с самого утра ушла и замоталась, вернулась поздно. Виктор говорит, что отец по его телефону сотовому несколько раз звонил куда-то. И сюда, домой, тоже звонил – узнать, пришла я или нет. И никуда не дозвонился. А я только часов в десять вернулась, он уже в больнице был.
– А что он говорит, чья это была идея, про казино?
– Я тоже удивилась. Но он говорит – отца.
– Ну хорошо. До свидания.
– Всего доброго.
Волков и Гурский вышли из квартиры.
