— Что ж, отказала? — вновь спросил князь Алексей, окликая умолкнувшего сына.
— Да так, — пожав плечами, неопределённо ответил князь Иван.
— Откажет, откажет, не сомневайся, — уверенно проговорил старый князь. — Зачем ты ей сдался, когда она повыше тебя метит...
— Да никуда она не метит, — начал сердиться князь Иван. — Ты её не знаешь: не выйдет она замуж ни за кого.
— Как это ни за кого? — удивился князь Алексей.
— Да так, ни за кого.
Замолчав, князь Иван вспомнил слова цесаревны на его признание, что он её любит и готов жениться: «Да я-то тебя, Ванюша, не люблю, а замуж только по любви пойду».
— Не любит она никого, — наконец прервал молчание князь Иван.
— Любит — не любит, а за государя-то и без любви выйти можно.
— Нет, попомни моё слово, не выйдет она за него, — уверенно сказал князь Иван.
— Вот это хорошо, ты меня, сын, успокоил.
— Так что немец ваш ни с чем и останется.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, наконец князь Алексей произнёс:
— Вообще-то нечего ей здесь делать, нечего возле государя болтаться да все карты путать.
— Что же прикажете с ней делать?
— А ничего с ней не надобно делать. Замуж её отдать куда ни на есть подальше от России.
— Это куда ж? Да за кого?
— Да хоть бы и за сына короля польского.
— Это за Морица Саксонского, что ли?
— А чем не жених?
— Конечно, — усмехнулся князь Иван, — хорош жених: раз шесть уж был женат.
— Ну шесть или пять — не в этом дело. Он, я стороной слышал, не прочь жениться на Лизке.
— Да, не прочь, коли ему герцогиня Курляндская Анна отставку дала.
— Много ты знаешь, — махнул рукой князь Алексей. — Это не она ему отставку дала. Где там, влюблена была в него как кошка. Это светлейший, не тем будь помянут, ей все карты смешал.
— Это почему же? — удивился князь Иван, но ответа не получил.
Кто-то, подойдя к его палатке, громко позвал князя Алексея. Поднявшись, тот пообещал сыну ещё наведаться, поскольку у него есть ещё что сказать.
Однако продолжить разговор с сыном князю Алексею случилось не скоро. При дворе произошло событие, заслонившее всё остальное.
Великая княжна Наталья Алексеевна — сестра государя Петра II — умирала. Проведя консилиум, придворные врачи пришли к единому мнению, что состояние княжны безнадёжно.
Окольными путями узнав о суровом приговоре врачей, Наталья Алексеевна сначала очень испугалась. Лёжа без сна долгими ночными часами, она никак не могла свыкнуться с мыслью, что совсем скоро её не станет. Её сознание никак не хотело смириться с тем, что всё-всё, что её окружает, всё, кого она любит, останутся жить, а её не будет. Не будет ни здесь, в Москве, ни где-нибудь в другом месте. Она вскакивала с постели, принималась метаться по спальне, иногда даже одевалась и, проскользнув мимо спящих караульных и сиделок, выбегала на улицу, в сад, где уже вовсю хозяйничала осень. Набегавшись, тяжело дыша, она останавливалась, прислонялась к дереву, обнимала его шершавый, влажный от сырости ствол, прижималась к нему щекой, и безудержные слёзы жалости к себе текли по её лицу.
В один из таких побегов она неожиданно натолкнулась в саду на человека, который, улыбаясь, шёл ей навстречу. Поравнявшись с княжной, он низко поклонился ей и сказал:
— Раненько, княжна, встаёте, раненько.
— Ты разве знаешь меня? — удивилась Наталья Алексеевна.
— Как не знать, — ответил незнакомец.
— Но кто ты? Я тебя никогда здесь не видала, — недоумённо произнесла княжна, разглядывая пожилого невысокого роста мужчину, по платью которого трудно было определить, кто он: то ли служитель, то ли купец.
— Я-то кто? — повторил он вопрос княжны, пристально глядя на неё большими, казавшимися в рассветном сумраке чёрными глазами. — Я так сам по себе.
— Зовут-то тебя как? — спросила Наталья Алексеевна чем-то заинтересовавшего её человека.
— Зовут? — вновь повторил он вопрос княжны и, улыбаясь, добавил: — Не поверите, как зовут.
— Это почему же?
— Имя у меня старинное.
— Старинное? Какое же? — любопытствовала княжна.
— Близнец.
— Как?
— Близнец, — улыбнулся незнакомец.
