— Когда все будет готово, я сумею с этим справиться.
Иден поставила грязные тарелки в мойку и принялась вытирать со стола.
— Боюсь, у тебя не будет такой возможности. Де Пард взорвал все мосты на твоем пути. Все это пустые хлопоты.
— Ну, это только ты так считаешь.
— Если бы только я, — ответил он с досадой. — Почему ты не хочешь с этим примириться?
— Потому что это будет означать, что Де Пард выиграл. А я не собираюсь давать ему такую возможность. Это было бы несправедливо. И уж ты-то должен знать об этом лучше всех.
Винс отвел глаза.
— Знаю.
— Так помоги мне, вместо того чтобы ссориться со мной.
Винс вскочил со стула и нервно заходил по кухне.
— Это как раз то, что я делаю, но по-своему. Она поверила и тяжело вздохнула.
— Знаю. Так о чем мы тогда спорим?
— Все дело в том, что ты не хочешь меня слушать. А на этот раз прав я.
Вместо ответа она посмотрела на повязку, украшавшую его щеку.
— Как только я покончу с посудой, напомни, чтобы я сменила повязку.
— Я сделал свежую только сегодня утром.
— Ну и как идет заживление? — поинтересовалась Иден, убирая в холодильник продукты.
— Прекрасно. — Винс по-прежнему возбужденно ходил по кухне. — Сегодня утром я видел тебя с ним. Кажется, вы прекрасно поладили.
— Не совсем так. — Мгновенно она внутренне насторожилась, сопротивляясь Винсу, пытавшемуся выведать, что она чувствует по отношению к Киннкэйду. — Мы просто поехали вместе посмотреть на кобыл с жеребятами.
— Кажется, вы нашли о чем поговорить. Он спрашивал что-нибудь обо мне?
— Нет. — Только сейчас Иден осознала, что все это время она только и делает, что старается не думать о Киннкэйде. — В основном он рассказывал о себе. Оказывается, Киннкэйд профессионально всю жизнь занимался родео, пока не покалечился и не смог больше участвовать в соревнованиях. Помнишь большую пятнистую кобылу, которую я купила? Ну, Мисс Удачу? Он однажды пытался ее объезжать.
— Так он был наездником на родео?
Иден, увидев пристальный взгляд Винса, отвернулась.
— Верно. Кстати, он знает того жеребца, которого ты этой весной сватал для меня в Оклахоме.
Иден продолжала рассказывать о жеребце, но он уже не слушал ее. Тревожное предчувствие охватило его. Мозг Винса лихорадочно работал, выдвигая и отбрасывая различные версии, предположения, гипотезы, и все-таки возвращался все время к одной, от которой все его тело похолодело. К той единственной, которая одна только и придавала смысл всему остальному.
От паники его лоб покрылся испариной.
— Винс?
Он резко обернулся к ней:
— Прости. Что ты сказала?
— Я говорила, что он особенно не раздумывал об этом жеребце. — Иден бросила на него изумленный взгляд. — Да, о жеребце. Верно.
Винс нервно кивнул:
— Я предупреждал тебя: он не то, чем хочет казаться. — И направился к двери. — Здесь душно. Мне нужно на воздух. — И он решительно вышел из кухни.
Возле крыльца он остановился и с трудом вдохнул воздух. Немного придя в себя, он пошарил в кармане в поисках ключей от пикапа. И в это время послышался голос:
— Куда-то собрались, Росситер?
Охваченный страхом, Винс замер. Киннкэйд, то есть К. Ч. Харрис, вышел из тени в полоску света, падавшего из дома.
Винс не сводил глаз с его лица, разглядывая высокие скулы и четкие очертания подбородка. Теперь он заметил сходство Киннкэйда с Марси. У него были такие же светло-голубые, будто выцветшие глаза и такие же песочного цвета волосы. Почему же он не замечал этого раньше?
— Чего ты хочешь?
Винсу с трудом давалось каждое слово — горло его сжимала судорога.
Киннкэйд небрежно отряхнул пепел сигары.
— Я думал, пора напомнить, кто за кем присматривает.
Винс, не желая больше ничего слышать, вернулся в дом и прошел в неосвещенную гостиную. Из окна по-прежнему виднелась плотная темная фигура Киннкэйда, маячившая во дворе.
Винс отпрянул от окна и растерянно остановился возле запертого шкафчика с оружием. В течение нескольких долгих минут он смотрел на ружья за стеклом невидящими глазами. Постепенно взгляд его сфокусировался на одном из них, как раз на том самом, которое взяла Иден, когда помчалась в погоню за человеком Де Парда, стрелявшим с гребня холма. Некоторое время Винс не отрываясь смотрел на это ружье, и вскоре его лицо приняло спокойное и уверенное выражение. Выпрямившись, он повернулся и вышел из комнаты.
