Ей не хотелось, чтобы у его друга создалось неправильное впечатление.
— То, что вы говорите, — Расти уставился куда-то в пространство, — странно слышать, и на ум приходят мысли, которые бывают всегда, когда теряешь кого-то, кто тебе дорог. Все вспоминается — то, о чем ты жалел, то, что от тебя ускользнуло. Всегда припоминаешь что-то, что мог сказать или сделать, чтобы все было по-другому, — размышлял Расти вслух. — Марси всегда было тихой и робкой девочкой. Даже до того, как с ней случилось несчастье, она с трудом заводила друзей. Ну а потом… хромота сделала ее еще более застенчивой с людьми, которых она не очень хорошо знала. Думаю, и Киннкэйд, и я были виноваты в том, что слишком опекали ее.
— Это понятно.
— Когда она встретила вашего брата, она расцвела, как розовый бутон на солнце. Любовь вознесла ее недосягаемо высоко! А утрата любви низвергла слишком низко. Мне следовало бы быть рядом с ней. — Он посмотрел на Иден. Теперь голос его стал напряженным, а в глазах появилась тоска. — Если бы только она позвала меня, я бы тотчас же примчался. Думаю, я больше всего и жалею о том, что она не смогла заставить себя позвонить. Понимаете, она боялась. Она была так уязвлена, так ранена, что боялась довериться кому-нибудь еще. А это самое главное, если вам необходимо чье-то участие. Помните это, мисс Росситер. Марси об этом забыла.
Он опустил голову и тронул поводья своей лошади, заставив ее двинуться с места, и сделал медленный круг, объезжая стадо. Иден глядела ему вслед, и на душе у нее было скверно.
Скот, взбиравшийся вверх по пустынному и бесплодному горному склону, был похож на черную медленно катящуюся волну прилива. Глухой стук копыт иногда перемежался скрежетом копыта о камень. Ночь казалась темной — на небе видна была только четверть лунного диска, а ветер, проносившийся по горному перевалу, как по туннелю, рвался, опережая путников и принося первое дуновение зимы, предупреждавшее о том, что летнему сезону скоро придет конец.
Иден ехала в авангарде. Темная фигура Боба Уотерса, омываемая светом звезд, маячила впереди. Видя его силуэт, четко выделявшийся на фоне неба, усталая Иден несколько приободрилась. Вожаки стада уже добрались почти до самой высокой точки перевала.
Земля становилась ровнее, и скот, оказавшийся поблизости, перешел на рысь, будто почувствовав, что долгое восхождение окончено. Лошадь Иден тоже прибавила шагу. Улыбаясь, Иден снова посмотрела вперед и увидела, как вниз по небу промчалась звезда и, описав огненную дугу, исчезла из виду за линией перевала.
Внезапно Боб Уотерс круто повернул копя и выбросил вверх руку с криком:
— Берегитесь!
Испуганная Иден придержала лошадь. Почти в то же мгновение послышался оглушительный грохот, и одна из боковых стен естественного коридора взорвалась, извергнув черный ливень летящих камней и грязи.
Ее лошадь взвилась на дыбы, испуганная грохотом взрыва. Воздух и земля завибрировали от новых взрывов, и вверх снова взлетели осколки камней и скальной породы. Обезумевшая от страха Иден вцепилась в свою лошадь, прижавшись к ее спине и стараясь сохранить равновесие, в то время как животное снова сделало рывок назад и поднялось на дыбы. Бегущий скот отрезал путь к отступлению. Животные толкали и теснили Иден. Где-то был слышен лай ее собаки.
С другой стороны стада Киннкэйд смотрел на Иден, бледное лицо которой выделялось неясным пятном. Он видел, как лошадь поднялась на дыбы и потом упала. Иден тоже оказалась на земле. Страх сжал его горло и не давал вздохнуть.
Киннкэйд с трудом сдерживал своего мерина, нахлестывая его и стараясь удержаться в Мальстреме, образованном беспорядочным движением испуганного скота. Он напряженно вглядывался в то место, где исчезла Иден.
Какая-то часть его существа надеялась и ждала, что вот-вот она появится снова, вынырнет из обтекающего ее потока и, размахивая своим мексиканским кнутом, будет отстаивать крошечный островок безопасности среди черного моря скота. С каждой секундой страх его возрастал, потому что Иден не появлялась.
В отчаянном стремлении добраться до нее он пробивался сквозь теперь уже редеющие ряды быков, нахлестывая животных, пришпоривая свою лошадь и бранясь. Достигнув середины прохода, он увидел лошадь Иден, но всадницы на ней не было. Он не замечал, что взрывы прекратились и что теперь единственным слышным звуком был громкий и какой-то призрачный стук копыт и шорох трущихся друг о друга шкур. Дальше по склону слышался собачий лай, крики и пронзительный свист всадников, пытающихся повернуть стадо и положить конец этому слепому и бессмысленному бегу.
