Самолет возвращается, пилот приставляет к нему маленький трап, а я жду, когда инструктор даст мне знать, что пора подниматься на борт. Я бы предпочел подняться первым и прыгнуть последним, но если на борту будет один из обучающихся, то последним прыгнет он и его инструктор. Как выясняется, один из нас проходит программу ускоренного обучения свободному падению всего лишь второго или третьего уровня, так что от прыжка до раскрытия парашюта на высоте полутора тысяч метров его будут сопровождать два инструктора. Я жду, пока они проберутся через весь салон и займут свои места сразу за креслами пилотов, а потом размещаюсь сам, как можно дальше от выхода, примостившись между ног этого ученика, спиной к нему, и следующий, кто сядет в самолет, тоже вскоре займет такое же место между моих ног. Пока есть свободная минутка, проверяю, что мой высотомер указывает нулевую высоту. Через две минуты салон самолета становится похож на банку сардин и мы катимся к другому концу полосы для подготовки ко взлету.
Как только мы оказываемся с подветренной стороны полосы, пилот разворачивает самолет, нажимает на тормоз и прибавляет газу. Самолет трясется, пока пилот не отпускает, наконец, тормоз и мы не устремляемся вперед. Через несколько сотен метров самолет взмывает в воздух и аэродром быстро уменьшается в размерах. Кто-то пускает по рукам упаковку мятных леденцов, я тоже беру один и передаю их дальше.
Некоторые из парашютистов одеты по полной выкладке: специальный костюм, шлем с маской и голосовой высотомер, закрепленный рядом с ухом, который предупредит их, когда они окажутся на нужной высоте. У двери собралась группа из четырех или пяти человек, которые выпрыгнут вместе со своим оператором видеосъемки, чтобы выполнить сложную серию акробатических трюков. На борту есть еще один оператор, который, вероятно, будет снимать того продвинутого ученика, что сидит позади меня. У операторов особые шлемы с видеокамерами по бокам и 35-миллиметровой зеркальной фотокамерой на макушке, которые управляются с помощью ручного пульта. Это очень опытные парашютисты.
Ученик, между чьих ног я примостился, — здоровенный парень, который чувствует себя неуютно в таких стесненных условиях. Он непрерывно ерзает. Когда надеваешь снаряжение, очень важно следить за своими устройствами раскрытия парашюта — подушкой отцепки, ручным спуском вытяжного парашюта, или кольцом, и тросиком открытия запасного парашюта, но помимо этого есть кое-что еще, о чем следует побеспокоиться, и я довольно скоро узнаю о чем.
Пока мы взлетаем, нас обдувают сквозняки, потому что дверь самолета снята на весь день. Как правило, дверь остается закрытой ради относительно спокойного подъема на высоту, но дверь именно этой модели самолета не идеальна для ее открытия в полете, поэтому ее оставили на земле рядом с заправочными цистернами. На высоте чуть меньше трех километров акробаты и их оператор занимают свои позиции, некоторые внутри, а некоторые держась за поручни и стоя в дверях на подножке снаружи. На счет три они прыгают, и самолет взмывает вверх из-за внезапной потери почти полтонны веса.
Следующим идет парашютист с доской, которому приходится проделать непростой путь к дверному проему по скользкому полу продуваемого насквозь салона самолета с пристегнутой к ногам доской наподобие тех, что используют сноубордисты. Он неуклюже вываливается наружу, и еще один парашютист высовывает голову наружу, чтобы убедиться, что тот прыгнул благополучно. Он показывает всем остальным большой палец вверх.
Насколько я понимаю, позади меня инструктор и ученик повторяют сигнальные жесты и последний раз проговаривают порядок действий во время прыжка, а самолет закладывает вираж и поднимается выше. Все идет гладко, и я просто счастлив: гляжу в окно, проверяю свой высотомер и предвкушаю падение в небо в трех километрах над миром.
И тут все идет наперекосяк.
Сначала я не понимаю, что происходит, не считая того, что меня колотят по спине. Оказывается, у этого ученика сегодня первый прыжок, и с ним только что приключилась настоящая паническая атака — он молотит руками, барахтается и издает пронзительные звуки, которые у меня ассоциируются с плакальщицами на арабских похоронах. Оба инструктора по бокам от него пытаются успокоить и удержать его, а он тем временем толкает меня вперед и несколько вбок. Я осознаю, что за все этой свалкой наблюдают пять или шесть парашютистов, включая второго инструктора и оператора, и замечаю, что время стало течь заметно медленнее, потому что зрелище закрутившегося в потоках воздуха обрывка целлофана отвлекло мое внимание, как мне показалось, на несколько минут. Потом все стало еще интереснее.
