После этих слов прокатывается еще одна волна улюлюкания, аплодисментов и восклицаний. Все вскочили на ноги и шумно переговариваются. Я достаю из кармана сложенный листок и громко говорю.
— Это поэма Руми, которую я принес с собой.
Прочищаю горло и начинаю читать:
— Я сказал: «О нет! Помоги мне!» И это «О нет!» стало веревкой, спустившейся в мой колодец. Я выбрался оттуда и стою на солнце. Только что я был на дне илистой, пугающей тесноты, а через мгновение меня уже не вмещает вселенная. Если бы каждый кончик каждого волоса на моей голове мог говорить, я все еще не выразил бы своей благодарности. Посреди этих улиц и садов я стою и говорю и говорю снова, и это все, что я говорю. Хотел бы я, чтобы каждый знал то, что знаю я.
Я посмотрел на лица, и все они были открытыми, радостными, сияющими. Я передаю стихотворение по кругу. Мы позволяем этому моменту длиться. Я сажусь на свое место, смотрю на огонь и улыбаюсь этим прекрасным людям.
— Раз вы начали взрываться всей этой мистической благодарной любовью, — говорю я им, — то Руми ваш парень.
Я есть Он.
Я мудрец.
Я Высший Человек.
Я Венец Творения.
Я бесшабашный, непрозрачный, смутный.
Я ем, когда голоден, сплю, когда устал.
Я двигаюсь с, а не через или против.
Я потираю подбородок в назначенный час.
Я вижу только паттерны.
У меня нет зрения для мелочей.
Я не иду. Зачем идти? Идти куда? Это приходит.
Я не пытаюсь. Я не делаю. Ничто не остается несделанным.
Я не занимаю сторон. У меня нет предпочтений.
Это все я. Это все мое.
Если нет другого, чего желать?
У меня поразительная власть!
Я получаю лучшие столики в ресторанах.
Я не сбивал палец на ноге уже двенадцать лет.
Я могу разрушить вселенную силой мысли.
Джед МакКенна
(22) Разговор об истине в царстве сновидения
В знании Атмана,
подобном темной ночи
для невежественного,
сосредоточенный ум
полностью пробужден и осознан.
Невежественный пробужден
к своей чувственной жизни,
подобной тьме для мудреца.
Бхагавадгита
Проходит минут двадцать, прежде чем все успокаиваются. После этого разговор постепенно сворачивает на темы, которые разные участники группы, судя по всему, обсуждали между собой. Я в удовлетворении откидываюсь на спинку, прислушиваюсь, вчувствуюсь в разные индивидуальные особенности этих людей и как они взаимодействуют друг с другом. Время от времени меня призывают огласить свое мнение, но я отвечаю кратко и в основном в виде вопросов. Все идет очень гладко и легко.
В какой-то момент один из них, приятный искренний парень по имени Брендан, спрашивает меня, в чем смысл жизни, но роняет этот вопрос как бы случайно, предполагая, что он считается неотвечаемым, поэтому я не обращаю внимания.
— Джед, — говорит один из ребят, Рэнди, — когда ты говоришь что нет ничего, что надо знать, чтобы быть просветленным...
— Да?
— Мне никак не удается увязать это ни с одним из великих мировых учений или религий. Я имею в виду — а что насчет йоги, веданты или буддизма? Что насчет греческих и немецких философов? Что насчет христианства, ислама и иудаизма? Как может быть, что нечего знать.
Очевидно, что с этим ему на самом деле приходится сражаться.
— Мне это недоступно. Это уже слишком. Я не могу с этим справиться.
Слышится ропот одобрения. Вопрос, похоже, задевает всех сразу.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — отвечаю я. — Единственная вещь, с которой надо справиться — это отрицание, процесс разрушения. Я знаю, что ты хочешь научиться чему-то, принять что-то, понять. Люди состоят из эмоций и интеллекта, поэтому естественно желание следовать аспектам себя — одному или обоим — вглубь до самой истины, но это невозможно. Можно провести тысячу лет, уткнувшись носом в книги или в стопы наставника, но так и не приблизиться к пробуждению от иллюзии. Нет такого объема или сочетания знаний, что могли бы привести к реализации истины, и это факт.
Все внимательно прислушиваются. Эта тема интересует каждого из них. Они сидят и стоят, некоторые стоят на коленях или сидят на влажной траве, но все сосредоточились на словах, словно дети, слушающие за полночь историю о привидениях.
— Это не то, во что вы вырастете или разовьетесь. Это не эмоция и не состояние сознания. Возможно, это не так легко понять, пока не осознаешь, что эмоция и сознание — это одно и то же или, если говорить точнее, эмоции и
