— Потому что Миклош еще в руках Форбата и Харанги. Как же я могу уйти? Я должен освободить его.
Доктор Вираг поставил рюмку на стол.
— Перестаньте, Имре. — сказал он. — Это романтика. Вы, вероятно, начитались авантюрных романов. Спуститесь на землю. Как вы собираетесь освобождать своего друга? Пойти на штурм жандармерии?
Шонер тихо проговорил:
— Дружочек, Миклоша Залы уже нет в участке. Этого даже доктор Вираг не знал.
— Где же он? — вскочил юноша.
— По моим сведениям, Харанги прошлой ночью отправил Миклоша Залу вместе с Марти в Будапешт. Так что, если вы хотите освободить друга, вам надо сначала поехать в Будапешт и найти его. Как вы себе это представляете?
— Даст объявление в газету, — съязвил доктор Вираг.
Имре взглянул на него с укоризной:
— Почему вы надо мной насмехаетесь, господин доктор? Потому что я люблю своего друга? Неужели это достойно иронии? — В глазах его стояли слезы. — Ведь я спасся только благодаря ему. Он все взял на себя. Как вы не понимаете? Если с ним что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.
Шонер наполнил рюмки и, когда все выпили, сказал:
— Имре, выслушайте и хорошенько запомните то, что я скажу. Вас, как видно, не очень хорошо подготовили к подпольной работе. Не предупредили, какие опасности нас подстерегают на каждом шагу.
— Ну почему же? Я знал…
— Подождите, мой друг. Сейчас я говорю. Так вот, Миклош Зала взял всю вину на себя. Но жандармов интересует не он сам, а его связи. И если он не признается, его будут пытать. Не так, как в Бодайке. Более основательно и профессионально. Люди там опытные, в подобных делах поднаторевшие. Над нашим другом Залой нависла серьезная опасность. В лучшем случае его посадят, и надолго. Это если он не умрет под пытками. А то еще могут и к смертной казни приговорить. По законам военного времени. И мы в данном случае совершенно бессильны.
Доктор Вираг встал, прошелся по комнате. Остановился около юноши.
— Имре, вы думаете, мы не хотим ему помочь? Хотим. Мы сделали все, чтобы облегчить его участь. Для чего я здесь, как вы считаете?
— Не знаю.
— А для того, друг мой, чтобы помочь Миклошу. Я, когда последний раз делал ему перевязку, обстоятельно поговорил с ним. Дал указание, чтобы он все валил на меня. Будто бы я, доктор Михай Вираг, был руководителем областного комитета «партии мира». Он должен сказать, что от меня получил приказ совершить покушение на фольксбундовцев и я же дал ему дымовые шашки. Он якобы регулярно приходил ко мне домой, где мы печатали листовки и писали письма, которые потом рассылали фольксбундовским главарям. Во время обыска у меня найдут папиросную бумагу, краски, пишущую машинку, то есть все, что Миклош перечислит в своих показаниях. Ну, естественно, он назовет и вас, Имре, расскажет, что вы вместе с Балинтом Чухаи ходили ко мне на политзанятия. Мы уже позаботились и о том, чтобы переправить Катинку, жену Балинта, в безопасное место… В общем, сделали все, что в человеческих силах. Вам это понятно? И Амалия со своей группой может теперь спокойно работать дальше. Шонер взглянул на юношу, улыбнулся:
— Вы успокоились?
Имре кивнул и, в свою очередь, задал вопрос:
— А что будет с родителями господина доктора?
— Они живут в Трансильвании, — сказал Вираг. — До них жандармам уже не добраться, руки коротки. Трансильвания ведь уже освобождена. Невесту мою в Бодайке не знают. Она живет в Папе. Все письма я уничтожил, а ей дал знать, чтобы больше не писала, поскольку я уезжаю за границу. И еще одно, для вашего полного спокойствия: Амалия позаботится о родных Миклоша. Зная ее, я уверен, что все будет в порядке.
…Незадолго до полуночи прибыл проводник от Чухаи — лесной житель средних лет, знавший окрестности, как свои пять пальцев. Он одинаково хорошо говорил и на венгерском, и на сербскохорватском. Три года воевал против усташей, чётников[17] и немцев. На него можно было положиться. Перед расставанием Шонер вручил Имре и доктору Вирагу по парабеллуму с запасными обоймами, обнял их.
— Счастливого пути, товарищи! Надеюсь, скоро встретимся.
— Гора с горой не сходится, Вальтер, — откликнулся доктор Вираг. И они вслед за проводником тронулись в путь.
