Гл. 24. [После победы над херусками Германик на обратном пути в сильную бурю потерял весь свой флот. Изображая в 23 – 24-й главах это несчастное плавание римского флота по водам Северного моря, Тацит делает следующее замечание общего характера:] Так как Океан – самое бурное море из всех морей, а климат в Германии – суровее, чем во всех других странах, то это несчастие превосходило всякую меру и все, прежде бывшее…
Гл. 44 – 46. [В этих главах Тацит рассказывает о решительном столкновении друг с другом двух групп германских племен: с одной стороны – свевов и маркоманов с их союзниками под начальством Маробода, а с другой – херусков с их союзниками под предводительством Арминия. Это столкновение произошло после отозвания Германика Тиберием с театра военных действий и имело место около 17 года н. э.]
Гл. 44. …Свевы… просили помощи против херусков. Ибо после ухода римлян германские племена, избавившись от страха перед внешним врагом, в силу старой привычки или из соревнования военной славы обратили оружие друг против друга. Силы обоих племен были равны, и доблесть их вождей одинакова; но Маробода соплеменники не любили за его королевский титул, а Арминия любили как борца за свободу.
Гл. 45. Поэтому не только херуски и их союзники – старое воинство Арминия – приняли участие в войне [против Маробода], но к Арминию присоединились и некоторые свевские племена из числа подданных Маробода – семноны и лангобарды. Их помощь дала бы перевес Арминию, если бы Ингвиомер с отрядом своих сторонников не перешел на сторону Маробода; сделал он это исключительно потому, что в качестве дяди и старшего считал ниже своего достоинства подчиняться молодому сыну своего брата215. Оба войска выстроились, воодушевленные равной надеждой на успех; они сражались не путем беспорядочных стычек и не нестройными ватагами, как это раньше было принято у германцев: ибо в течение долгих войн с римлянами они привыкли следовать за знаменами, обеспечивать себя резервами и слушаться приказаний полководцев.
Арминий, объезжая верхом ряды и осматривая все свое войско, обращал внимание тех, мимо которых проезжал, на вновь завоеванную свободу, на уничтожение легионов, на отнятую у римлян боевую одежду и оружие, которым еще и поныне владеют многие германские воины. Маробода же он называл трусом и дезертиром, еще не видавшим битвы; говорил, что он спрятался в чащах Герцинского леса, а затем вымолил у римлян дружбу при помощи подарков и посольств; что он – изменник отечества и приспешник Цезаря и что его следует прогнать с неменьшим ожесточением, чем [в свое время] покончили с Квинтилием Варом.
«Вспомните, – прибавлял он, – что много было сражений [между римлянами и германцами] и что исход каждого из них и последовавшее за ними изгнание римлян [из Германии] достаточно ясно показали, кто выиграл во всей войне в целом».
Гл. 46. И Маробод [в свою очередь] не упустил случая похвалиться [своими заслугами] и очернить врага: взяв за руку Ингвиомера, он стал уверять, что в нем воплощена вся слава херусков: именно советам Иигвиомера обязаны они всеми своими военными удачами. Арминий – сумасброд, не умеющий правильно оценивать истинное положение вещей, – приписывает себе чужую славу только потому, что он хитростью победил три слабых легиона с их не ожидавшим измены военачальником к великому вреду для Германии и к бесчестию для него самого, ибо его жена и сын до сих пор еще несут ярмо рабства. «Между тем я, – говорил Маробод, – имея дело с двенадцатью легионами под начальством Тиберия, сохранил незапятнанной славу германцев, и наши войска разошлись в разные стороны, после чего мы заключили мир с римлянами, как равные с равными; я и теперь не вижу причин раскаиваться в том, что от нас зависит решение вопроса – возобновить ли нам войну против римлян или предпочесть бескровный мир». Подстрекаемые этими речами воины каждого из двух враждебных войск были движимы еще своими особыми причинами: херуски и лангобарды сражались за свою старую славу и новую свободу, а их противники – за расширение своего владычества. Никогда еще не обрушивались друг на друга со всею тяжестью такие боевые силы, и никогда исход сражения не был таким неопределенным: ибо правые фланги у обоих противников были разбиты, и все ждали возобновления битвы; но Маробод расположился лагерем на холмах, что было равносильно признанию им своего поражения. Ослабленный отпадением все большего и большего числа его сторонников, он отступил в страну маркоманов и отправил к Тиберию послов с просьбой о помощи. Но ему ответили, что он не имеет никакого права призывать римские войска против херусков, ибо, когда римляне воевали с тем же врагом, он не оказал им никакой помощи.
