– А что Жребий? – спросил Аппий. – Жребий будет брошен, никуда не денется.
– Вот и чтоб он на тебя пал! – сердито сказала Златовласка.
– А хоть бы и так, – усмехнулся Аппий.
– Он уверен, что Владыка им подавится! – усмехнулась Октавия.
– Или отравится, – вторил ей Маний, – заработает несварение!
– Зря ржете! – бросил Аппий. – Если хотите знать, я вообще не верю, что Дракон пожирает принесенных в жертву.
– Да ну! – фыркнула Златовласка. – И что же он, по-твоему, с ними делает? На спинке катает?
– Что де лает – не знаю, но наверняка не жрет. Сами посудите: если жертвы и правда необходимы ему как пища, то чем он кормится оставшиеся сорок девять недель? – Александра уже знала, что местный год состоит ровно из пятидесяти недель. Сутки, кстати, здесь были почти равны стандартным королевским. – Или, по-вашему, Владыке достаточно одного плотного обеда в год?
Студенты задумались, и над столом даже ненадолго повисла непривычная тишина.
– Ну, допустим, – сказала, наконец, Октавия. – Пусть Дракон жертв не ест. Но куда тогда они деваются с алтаря?
– Владыка забирает их с собой? – предположила Златовласка.
– Куда? – хмыкнул Маний. – В открытый космос? На внешние планеты? Человек – не Дракон, он там жить не может.
– Сам по себе не может, но с помощью Владыки? Могущество его бесконечно…
«Ну да, например, превратить Путь из двустороннего в односторонний,» – подумала Александра.
– Кстати, помните миф о Констанции? – спросила вдруг Октавия.
Все присутствующие, за исключением виконтессы, дружно кивнули.
– Э, я не в курсе, – поспешила сказать Александра. – Что за миф?
– Давным-давно в Республике жила девушка по имени Констанция, – принялась рассказывать ее подруга. – Красотой она превосходила всех сверстниц, многие юноши мечтали взять ее в жены, даже сам сын претора, но сама она любила лишь одного Константина, Владыку Дракона. И когда пришла пора Жребия, она добровольно вызвалась на роль жертвы.
– С тех пор, кстати, введен запрет идти на алтарь добровольно, минуя Жребий, – вставил Аппий.
– А что, часто бывают желающие? – не удержалась от вопроса Александра, хотя прерывать Октавию ей и не хотелось.
– Не так чтобы слишком. Но бывают.
– Константин же, увидев Констанцию и почувствовав силу ее любви, – продолжила Октавия, – сам воспылал страстью к девушке и забрал ее с собой на небо, как сказано в мифе. С тех пор они жили там в счастии, но иногда, если Констанция вдруг начинала скучать, Владыка дозволял ей навестить Республику. Люди видели Констанцию и славили Константина. Такая вот история, – закончила свой рассказ девушка.
– Миф, – поправил ее неугомонный Аппий.
– Миф – не миф, а храм Констанции в городе стоит, хоть и пустует, – заметила Октавия. – В былые времена, как говорят, он играл заметную роль в жизни Республики.
– Мифы вообще возникают не на пустом месте, – задумчиво проговорил Маний.
– Что касается этого, то тут, по-моему, все просто, – заявил Аппий. – Возможно, раньше алтарь не был столь хорошо изолирован, как сейчас, и однажды некой предназначенной в жертву девушке удалось сбежать оттуда до прилета Дракона. Не исключено, что ее действительно звали Констанцией, но, честно говоря, сомневаюсь: еще пятьдесят лет назад это сочли бы непростительным кощунством. Сбежав, она, естественно, попалась людям на глаза – вот и готовая основа для мифа.
– Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? – едко поинтересовалась Златовласка. – То говоришь, что жертв не едят, а когда находится доказательство твоей теории, тут же его отвергаешь?
– Потому что доказательство никуда не годится, – отрезал Аппий. – Нужно найти другое.
– Боюсь только, для этого придется самому взойти на алтарь, – усмехнулся Маний.
– Вот пусть и идет, – бросила Златовласка. – А то теоретизировать все мастера!
– Может, и пошел бы, – буркнул Аппий. – Да добровольцев не берут.
– Ври больше: пошел бы он!
– Октавия, тебя там что-то отец зовет! – донеслось откуда-то с соседнего стола.
Поднявшись с лавки, подруга Александры подошла к стойке и о чем-то заговорила с Титом. Через минуту она вернулась, тронула за плечо виконтессу.
