– А что это за проклятие? – с сомнением спросил Флинт.
Гном лишь покачал головой:
– Опасность существует. Я этого не отрицаю, но ведь жизнь – игра, Флинт Огненный Горн. Хочешь все выиграть – нужно рисковать.
Флинт погрузился в размышления, рассеянно потирая левую руку. Заметив взгляд гнома, взиравшего на него с едва заметной улыбкой, Флинт смущенно прекратил.
– Я это обдумаю, – произнес, наконец, Огненный Горн.
– Конечно, – кивнул гость.
Он поднялся на ноги, потянулся и зевнул. Флинт тоже встал из уважения.
– Ты… ты предлагал такую сделку кому-то еще?
Гном лукаво подмигнул:
– А это мое дело.
Флинт лишь пробормотал нечто неразборчивое в знак согласия.
– А они… эти гномы… знают, что ты здесь?
Гном обвел взглядом храм:
– А что, похоже? Скверные дети! «Сделай то! Сделай это! Дай мне одно! Дай мне другое! Помоги мне его одолеть! Услышь мои молитвы, не слушай его! Я достоин! Он нет!»
Гном взревел. Подняв к небесам сжатые кулаки, он рычал все громче и громче, и от его гнева гора сотряслась до самого основания. Флинт рухнул на колени.
Гном тотчас опустил руки. Он одернул куртку, расправил кружева и погладил перо.
– Я могу вернуться в Торбардин, – проговорил он, подмигнув и хитро улыбнувшись. – А могу и не вернуться.
Ночной гость водрузил на голову шляпу, смерил Флинта взглядом темных проницательных глаз и, напевая веселый мотивчик, пританцовывая вышел из храма.
Флинт так и остался стоять на коленях.
Арман Карас, проснувшись, увидел старого гнома, ползающего по полу на карачках.
– Ты тоже почувствовал толчки? – спросил он участливо. – Не тревожься. Ничего серьезного, о таких землетрясениях мы говорим: «тарелки гремят». Ложись спать.
Арман снова улегся и скоро громко захрапел.
Флинт поднялся, потрясенный, и утер пот со лба. Он взглянул на шлем Граллена и подумал – уже не в первый раз, – каково это: быть героем. Он вспомнил о боли в плече и о смерти, он размышлял о том, что никто о нем не вспомнит. Представлял себе тарелки, гремящие в Торбардине.
Огненный Горн улегся, но так и не заснул. Он положил шлем рядом с собой, постаравшись больше к нему не притрагиваться.
Замерзшие амбиции.
Надежды их отогреть.
Дрэй-йан мерил шагами комнату, с нетерпением ожидая, когда же явится Грэг с докладом. Привычку ходить из угла в угол и пожимать плечами он перенял у людей. Когда он впервые увидел, как, размышляя над той или иной проблемой, повелитель Верминаард, не имея сил усидеть на месте, принимался расхаживать по покоям, аурак с презрением отнесся к этому как к пустой трате энергии. Но продолжалось это ровно до той поры, когда серьезные проблемы встали перед ним самим. Теперь взад и вперед шагал драконид.
Стоило раздаться условному стуку, он голосом Верминаарда скомандовал Грэгу войти.
Вояка подчинился мгновенно и быстро захлопнул за собой дверь.
– Ну что? – поинтересовался Дрэй-йан, видя угрюмое выражение морды бозака. – Какие вести?
– Врата Торбардина открыты, а из-за снегопада в горах мы вынуждены были прекратить преследование рабов.
– Как неудачно! – произнес Дрэй-йан, почесав подбородок когтистой лапой.
– Снегопад усилился, ничего не видно, – оправдывался Грэг. – Драконы, и красные и синие, отказываются летать в такую бурю. Они говорят, мокрый снег налипает на крылья. Жалуются, мол, ничего не видят и теряют ориентацию, боятся врезаться в горный склон. Если нам нужны драконы, привычные к снегопадам, то стоит послать за белыми, они сейчас на юге.
– Они заняты в войне за Ледяную Стену. Даже если они согласятся помочь, на переговоры с повелителем Фил-Тхасом уйдут недели, а время не ждет.
– Эти рабы не стоят потраченных на их преследование усилий, – заметил Грэг.
– Нет, пусть себе катятся в Бездну. – Дрэй-йан злобно сощурился, жестом указывая на перевязанный черной тесьмой свиток, лежавший на его столе. – Я получил благодарность от Ариакаса за удвоение добычи железной руды.
– Ты должен быть рад этому, Дрэй-йан, – сказал Грэг, удивляясь подобной реакции аурака.
– Скажу иначе. Это Повелитель Верминаард получил благодарность. – Дрэй-йан просто выплюнул имя бывшего командира, скрежеща зубами.
