– Но Верминаард удостоился похвалы Ариакаса за успешные переговоры с гномами.
– Переговоры он поручил вести тебе, в то время как сам преследовал рабов.
– Блестяще… – пробормотал Дрэй-йан, покусывая коготь.
– И если Повелитель Верминаард совершит очередной промах, за которым последует его постыдная и бесславная кончина, а ты вынужден будешь сразиться с врагом и спасешь положение, император едва ли оставит тебя без награды. Темная Владычица позаботится об этом.
Дрэй-йан молча обдумывал слова Грэга. Чем больше аурак размышлял над таким планом действий, тем больше он ему нравился. Все ошибки можно сваливать на повелителя Верминаарда, а успехи приписывать себе. Оскалив в улыбке зубастую пасть, он хлопнул Грэга по чешуйчатому плечу:
– Отлично, Грэг! Из нас выйдут неплохие напарники!
– Надеюсь, ты не забудешь об этом, когда станешь Повелителем Драконов, – прошипел бозак, раздраженно позвякивая чешуей. Ему не нравилось, когда к нему прикасались.
– Ну конечно нет. Какую награду хотел бы ты получить? – великодушно спросил он.
– Командовать полком, – не раздумывая, ответил Грэг. – Людским полком.
Дрэй-йан оскалился в улыбке:
– Думаю, это можно будет устроить. Так как насчет рабов?…
– Мы атакуем их теми силами, которые у нас есть, – произнес Грэг. – Отряд, очистивший логово овражных гномов, все еще находится в тех местах.
– Овражных гномов? – Дрэй-йан уже успел о них забыть.
– Тех самых, обнаруживших наши потайные ходы.
– Нет, не стоит, – ответил Дрэй-йан после минутного раздумья. – Повелитель Верминаард совершит еще одну непростительную ошибку. Он позволит людям добраться до Торбардина. – Аурак печально покачал головой. – Для его превосходительства просчет этот станет роковым. Ты согласен, Грэг?
– Воистину роковым, – подтвердил бозак, щелкнув зубами.
– Но, к счастью Ее Темного Величества, – Дрэй-йан потянулся за чернильницей и бумагой, – славный драконид аурак, правая рука Верминаарда, окажется на месте и спасет положение.
Дурной сон.
Гигантские грибы.
Сокровенные мысли.
Проснувшись, Флинт обнаружил, что вновь прижимает к себе шлем Граллена. Он отдернул руку, бросив на реликвию тревожный взгляд. Флинт ясно помнил свой сон, настолько ясно, что тот казался почти явью. Смешно, конечно. Вот Золотая Луна и Элистан – это другое дело. Ведь они же люди, а людям вообще свойственно панибратское отношение к богам, они запросто общаются с ними, а потом ходят и рассказывают о своих верованиях каждому встречному-поперечному.
С Флинтом же Огненным Горном дело обстояло иначе. Для гнома его религия представлялась делом серьезным и глубоко личным. Конечно, при случае он мог поклясться бородой Реоркса, но это же не в счет. И Флинт не собирался расхваливать всем и каждому достоинства своего 6ога. Если бы он поступал так, тогда бы и кендеру, чего доброго, взбрело бы в голову сделаться служителем Реоркса!
Реоркс вообще не из тех богов, что суют свой нос в личные дела подопечных. Да и гном не стал бы приставать к своему богу по мелочам и выклянчивать у него что-нибудь. Во всяком случае, таковой являлась позиция Флинта. Хотя, быть может, не все его сородичи разделяли подобную точку зрения. Огненному Горну вспомнился монолог Реоркса о просьбах гномов сделать для них то и дать им это…
Неужели все-таки какой-то гном решил позабавиться, не найдя себе занятия поумнее, чем мешать спать сородичу.
Флинт вновь посмотрел на шлем и не смог не признать: ему не следовало прикасаться к проклятой вещи. А уж в проклятии-то он не сомневался.
Шлем явно был волшебным. А это значило, что его выковали тайвары, единственные гномы, искусные в ворожбе. Конечно же, вещь эта чрезвычайно древняя, а в прежние времена тайвары еще не являлись столь заблудшими и криводушными, как нынче. Шлем привел гнома и его друзей сюда и открыл путь внутрь, но к лучшему это или к худшему, пока еще оставалось неясно. Шлем не причинил вреда Стурму. По твердому убеждению Флинта, превратиться из человека в гнома означало сделать большущий шаг по эволюционной лестнице.
Однако шлем оставался волшебным, а Флинт считал, что от волшебства ничего хорошего ждать не следовало.
