Среди всадников пронесся недоверчивый ропот.
– Его зовут Аппий, как и все вы, он родом из Республики Константина. Среди варваров он известен как сэр Алексий. Много лет я искала его, но нашла только вчера – здесь, в Принципате Романа. Вечером он прибудет на борт, и я его вам представлю.
Ропот усилился, но теперь в нем слышалось, скорее, удивление, нежели недоверие.
– Я никому не обещаю легкой прогулки! – повысила голос Ливия. – Возможно, нам придется пробивать себе дорогу излучателями «седел». Но это как раз то, что ты, Марий, назвал разумным профессиональным риском. Это часть вашей работы, всадники! И, разумеется, риск будет щедро оплачен. Начиная с этого момента, каждый, кто пойдет дальше, получит двойную плату за каждый переход по Пути. С учетом и без того высоких контрактных ставок и того, что переходов будет не один и не два, а, может быть, целая дюжина, домой вы вернетесь богачами.
– Угу, те, кто вернется, – буркнул Марий.
– Доля погибшего при исполнении своего долга всадника будет в полном объеме передана его семье – согласно контракту! Семьи дезертиров не получат ничего, кроме позора. Каждый, кто предпочтет остаться в Принципате Романа, будет считаться нарушившим волю Константина – со всеми вытекающими из этого последствиями!
– Не Константина, – не унимался Марий. – Даже не Констанции – жрицы Храма.
– Ты так думаешь? – прищурилась Ливия, запуская руку под плащ. Через мгновение над столом блеснуло лезвие кортика. Эдуард невольно отстранился, не зная, чего ожидать от оружия в руках жрицы, но та лишь нанизала на его острый конец серебряный перстень, который, как оказалось, сжимала до этого в кулаке. В следующий миг из украшающего кольцо темно-красного камня взметнулось вверх белое пламя.
– Драконий огонь! – ахнули все, не исключая Эдуарда.
– Драконий огонь, – кивнула Ливия. – К тем, кто недостоин его призвать, он не приходит. У кого-то еще остались сомнения, что моими устами здесь говорит сам Владыка?
– Нет, жрица, – со своего места резво поднялся рыжий Терциус. – Никаких сомнений! Приказывайте, и я пойду, куда потребуешь, – хоть бы и в Орк!
– Я тоже! – вскочил на ноги его сосед, всадник по имени Авл.
– Я тоже! И я! – один за другим поднимались из-за стола раскаявшиеся бунтовщики.
Последним с показной неспешностью встал Марий.
– Воля ваша, жрица, мы верны Владыке и пойдем с тобой, – хмуро проговорил он. – Но хотелось бы все же увидеть тело гонца, а также посмотреть на этого загадочного лоцмана! – добавил Марий.
– Как я уже сказала, лоцман прибудет вечером, – ответила Ливия. – Полагаю, к этому времени мы как раз получим разрешение на вылет от властей Принципата, так что всем быть в готовности! Что же до тела несчастного гонца – оно в трюме номер пять. Готова немедленно препроводить туда всех, кто пожелает.
Последняя фраза, на взгляд Эдуарда, прозвучала несколько двусмысленно.
Кроме упрямца Мария, других желающих посетить холодильник не сыскалось.
Эдуард
Готовые к вылету, Эдуард и Елена сидели в коридоре на откидных сидениях, ожидая, когда Ливия закончит в кают-компании инструктаж всадников. Через приоткрытую дверь доносились голоса: поставленный и четкий – жрицы и негромкий, запинающийся едва ли не на каждом слове – загадочного лоцмана Аппия. Встречать всадника у шлюза выпало Эдуарду, и по дороге юноша успел хорошо его рассмотреть. Аппий был уже в годах, значительно старше даже опытного Мария, роста невысокого, длинные седые волосы, явно давно не знавшие расчески, придавали ему диковатый и несколько запущенный вид. Одет он был более чем скромно, подобающего всаднику плаща так и вовсе не имел, довольствуясь выцветшей бесформенной накидкой. Двигался Аппий довольно резво, но при ходьбе заметно приволакивал левую ногу, из-за чего на каждом шаге то опережал своего сопровождающего на полкорпуса, то, наоборот, немного отставал.
Несмотря на столь затрапезный вид, в кают-компании лоцман был принят с почетом. Представляя Аппия своим всадникам, Ливия не поскупилась на самые восторженные комплименты его былым заслугам, после чего усадила по правую руку от себя. В дальнейшем, в ходе совещания, только они вдвоем и брали слово, остальные, включая Мария, довольствовались лишь короткими репликами и вопросами.
