С этими мыслями встаю и сажусь за письменный стол, кладу перед собой лист бумаги и начинаю ваять воззвание к народу. Компьютер включать неохота. Про себя решаю, что сейчас набросаю только тезисы, а потом на работе наберу по-белому и сразу же отдам в печать.
Газета-то предвыборная на самом деле, уже давно сверстана и ждет только вот этой самой статьи. Ну, так получилось, что в одном месте сошлись и фестиваль, и предвыборная гонка, и пикник. Да еще фильм надо заканчивать. Художественный, который все лето снимал в поте лица. Осталось последние кадры доснять.
Поэтому начинаю себя успокаивать. Может, это даже и хорошо, что Марина уехала, и семьи тоже нет под боком. Никто не будет мне мешать сосредоточиться.
«Хм, когда это она тебе мешала? Вспомни, каким ты был два года, когда тебя вырубили на городских выборах. Кто тебя тогда вытащил из депресняка? Кто ездил с тобой по адвокатам и судам?»
Да уж. Что было, то было. Два года назад у меня была первое хождение во власть. Оно было изначально обречено на неудачу, потому что я своими глупыми правдолюбскими статьями в газете, да еще и в своей собственной, между прочим, заработал себе врагов во всех эшелонах власти города. Кому был нужен абсолютно независимый человек, да еще имеющий в своих руках такую гранату без чеки как собственная независимая газета.
Пусть маленькая, плохонькая, выходящая раз в месяц, но зато регулярно и приличным тиражом. 10000 экземпляров.
Именно поэтому к проверке моих подписных листов отнеслись с особой тщательностью и без труда нашли там кучу ошибок и неточностей.
— В ваших подписных листах обнаружены неточности, соответствующие статье закона, поэтому мы вынуждены отказать Вам в регистрации Вас как кандидата в депутаты городского совета. Вопросы есть?
— Вопросов нет. Но я буду обжаловать решение комиссии в суде.
— Это ваше право.
До сих пор, как наяву, вижу рыбьи глаза члена избирательной комиссии, заместителя начальника ГУВД города, не помню уж как его фамилия, произносящего эту фразу.
Точно такими же глазами он смотрел на меня в своем кабинете, куда пригласил для беседы после моей редакторской статьи, где я порассуждал на тему, почему начальник ГУВД города постоянно получает какие-то награды и «звания лучшего в области», когда в городе до сих пор не раскрыта куча громких дел. Ну, там — убийство мэра, например, или убийство одного участкового, который отказался брать взятки.
Заместитель же открытым текстом намекал мне, может, вашей газете чего не хватает, для того, чтобы писать более объективные статьи. Мол, у них есть фонд помощи погибшим милиционерам, и этот фонд мог бы помогать моей газете, если бы я стал писать об их подвигах. Что я ему тогда сказал?
— Нет, спасибо, не надо.
И вот тут такая встреча. Вот, оказывается, насколько мир тесен.
«Это ваше право!» — говорили мне его губы. А глаза говорили совсем другое. Они говорили: «Хотел быть свободным, вот и будь свободен! Как негр в Африке! Д\'Артаньян, хренов! А сюда даже не рыпайся — и не быть тебе депутатом ни под каким соусом. Понял? Пока я сижу здесь, на этом месте. Меня сюда для этого специально посадили».
Меня отговаривали все, абсолютно все, подавать в суд, потому что дело бесполезное, хлопотное, денежное. И только она, Марина, поддержала меня в этой безумной затее. Она была постоянно рядом со мной, она помогала найти адвоката и не возражала, когда я начал пить «негрустин», чтобы как-то снять депрессию.
В конце концов, Марина снова помогла деньгами, и когда я все же проиграл все суды подряд, именно она сказал мне, что ничего страшного не произошло, и это не последние выборы в моей жизни, а проигрыш надо записать на баланс опыта — и в будущем больше не совершать подобных ошибок.
Марина успокаивала меня, как могла, и ей это удалось. Мало того, она оказалась права, потому что прошло два года, и я снова приступил к сбору подписей. Только теперь уже в другой совет. В сельский. По месту жительства. И там тоже были проблемы. Мои документы не хотели принимать, потому что я принес подписные листы в самый последний день, это было воскресенье, председателя комиссии не было, а секретарь отказывалась брать на себя такую ответственность, но ничего, нашли всех — и все приняли. Все успели.
