Брат смотрит на меня, я на него.
— Не надо я сам! — говорю ему.
— Хорошо! — отвечает он, перебирая в руках ключи от машины. — Попробуй!
— Бать, привет.
— Привет! — отвечает он, не поворачивая головы.
— Мать сказала, что ты снова начал играть?
Он усмехается и, так и не оторвавшись от книги, говорит:
— А вы по этому поводу собрались? Не беспокойся. Все будет хорошо!
Я смотрю на брата.
— Вот видишь. Все будет хорошо. Можешь так, и передать матери!
Брат мотает головой в знак согласия. И явно довольный тем, что дело закончилось так быстро, отвечает.
— Вот и отлично. Ну ладно, я поехал тогда на работу. А то и так опаздываю. А еще пробки!
— Ну, давай! Матери позвонишь?
— Да.
Брат перекидывается с отцом еще несколькими фразами по поводу предстоящей поездки осенью на Волгу, на рыбалку. И уходит. А мы остаемся одни.
— Чайник горячий! — сообщает мне отец, прихлебывая из своей кружки.
— Спасибо! У тебя все нормально?
— Да не волнуйся. Все будет хорошо.
— Может. Как в прошлый раз. Поставить игру на компьютер? Будешь стучать вечерам дома.
— Да не волнуйся. Все будет хорошо!
Складывает книгу.
— Ладно. Мне пора бежать на дачу.
Встает.
— Граф умер. Знаешь?
— Знаю.
— Жаль пса.
— Да.
Смотрю отцу в глаза. Он усмехается и отводит глаза в сторону.
— Да не волнуйся. Все будет хорошо. Все будет хо-ро-шо!
— Да я в этом не сомневаюсь.
Уступаю ему дорогу, прижавшись спиной к стенке. В узком кухонном коридоре хрущевки по-другому не разойтись. Отец тыкает пальцем в мое пузо.
— Жиртрест! У-у-у! Отъелся. Где твои мышцы?
Смеемся. Это наша обычная утренняя шутка про мой стремительно растущий вес. Он стал расти, сразу, как только я бросил заниматься спортом, закончил, если можно так сказать свою спортивную карьеру на бойцовском ринге. За пару лет вес подошел к центнеру и останавливаться, видимо, не собирался. Вчера специально взвешивался у Марины. Двух килограммов не дотягиваю. А ведь весил-то всего семьдесят четыре.
— Ушли на нервы! — отвечаю отцу в том же тоне.
Теперь уже он смотрит мне в глаза.
— Что девки достали?
— Можно сказать и так.
Иногда мы очень друг друга понимаем. Иногда. Отец уходит в свою комнату. «Интересно. Если сейчас его перевернуть с ног на голову и подержать так какое-то время. Он станет злым и хмурым? Однозначно станет. Значит, отец действительно уже превратился в песочные часы. А я? Я стану хмурым и злым, если перевернусь с ног на голову».
Надо попробовать. Вместо утренней зарядки. Мои пятки с грохотом бьются о стену. Отец выглядывает из комнаты.
— Ты что совсем обалдел?
— Вместо зарядки, дед. Вместо зарядки!
— А!! Резвишься! Ну-ну!
— Ага!
Мне действительно становиться весело. Я — не песочные часы! Пока еще! Ну что ж! Для начала новой рабочей недели и это уже неплохо!
Все-таки странное это мое новое слово. Приходит, когда хочет, уходит, когда хочет. Не известно, что обозначает. И вообще!
Вот и сегодня утром. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Вспомнил о нем только, когда уже шел на работу по своему привычному маршруту. Причем именно вспомнил. И именно сам. Путем несложных шевелений мозговыми извилинами.
«Что-то я давно свое слово не вспоминал. Как там его? Ах да! Допельдон! Здрасьте! Наше Вам с кисточкой! Как поживаете? Нормально. А чего давно не появлялись! Повода не было. У ты какое? Повод тебе нужен?! А не я ли тебя выдумал? Вот возьму сейчас и приклею тебя к какому-нибудь идиотскому смыслу — и будет тебе повод. Не приклеишь? Почему? Есть смысл. Какой? Не скажешь? Почему? Сам должен догадаться. Ну ладно. Тогда пока!»
Вот такое оно, мое новое слово. Своенравное. Пришло-ушло. А ты теперь мучайся. Не буду! Сегодня же решу эту проблему. Найду для слова приличный смысл и объявлю об этом всему миру. Сегодня же! Только сначала позвоню Марине.
— Привет! Солнце! Проснулась? Ну как? Едем сегодня по магазинам?
— Слушай. Надо. Представляешь, у меня опять каблук у туфель сломался. Что за ерунда. Помнишь, мы ведь с тобой их совсем недавно покупали.
Вспоминаю, что это было действительно совсем недавно. Чуть больше месяца.
— Может фирма плохая?
— Да ты что. «Карнаби». Я всегда у них покупала.
