И все это из за нее и Ворона. Пусть все: врачи, учителя и следователи – в один голос твердили, что Ворон поступил правильно, что, если бы не он, она бы умерла, Варя продолжала его ненавидеть, и ненависть эта с каждым днем становилась все сильнее, она подогревалась воспоминаниями об отце, потерявшем человеческий облик, заточенном в клетку с мягкими стенами. Пусть бы она умерла, но, возможно, отец не стал бы таким… ненастоящим, не называл бы ее маминым именем и не плакал бы, как ребенок…
А врач сказал, что так даже лучше, что если судебно психиатрическая экспертиза признает отца невменяемым, то он избежит уголовного преследования. А что это изменит? Вместо тюремной камеры у него будет комната с мягкими стенами?..
Тетя Тоня пыталась ее успокоить, уговаривала, увещевала. Тетя Тоня думала, что папу еще можно вылечить, и получится не доводить дело до суда, надо только проконсультироваться с хорошим адвокатом, но Варя твердо знала две вещи: во первых, тетя Тоня не верит, что отец поправится, а во вторых, она так же, как и остальные, считает его виноватым.
Ворон продолжал приходить каждый день: сначала в больницу, потом домой, никак не мог понять, что все кончено, что она не может его больше видеть. Варя кричала, говорила ему страшные вещи, а он все равно приходил: вечером усаживался на ступеньках ее крыльца и уходил только ночью. Она испытывала его терпение, наказывала за предательство ненавистью, каждое утро начинала с того, что выкорчевывала из души малейшие ростки любви и жалости. В ее жизни больше нет места Владу Воронину.
Он сдался в конце третьей недели, сказал с мрачной решимостью:
– Хорошо, Варя, я оставлю тебя в покое.
Он ушел, и она впервые за эти дни расплакалась: хоронить первую любовь было больно. А в конце четвертой недели к ней в комнату залетела галка – вестница чьей то скорой смерти.
Варя вернулась к занятиям через месяц. Одноклассники встретили ее появление настороженно, только Сивцова позволила себе презрительную улыбку. Ворон в ее сторону даже не смотрел. Он же обещал оставить ее в покое. Вот держит слово… По большому счету, Варе было плевать и на косые взгляды, и на шушуканье за спиной, и на неприкрытую жалость учителей. Она жила как во сне, равнодушно перебиралась из ночного кошмара в дневной. Ночью ее мучила Черная дама, днем Ворон…
Ворон изменился, точно случившееся месяц назад сломало в нем какую то маленькую, но жизненно важную детальку. Нет, внешне он оставался прежним, рассудительным и невозмутимым. Просто из глаз исчез блеск, и улыбался он теперь механической, равнодушной улыбкой. Он больше не реагировал как раньше, остро и незамедлительно, на малейший недобрый взгляд в ее сторону, он вообще на нее не смотрел. Он оставил ее в покое, и, как только остальные это поняли, началась травля. Не явная, выступать в открытую ее обидчики пока еще опасались, а так, по мелочам: гадкая надпись на заборе ее дома, дохлая крыса в сумке с учебниками, россыпь битого стекла в сменной обуви – сущие пустяки, не заслуживающие внимания…
В тот день тетя Тоня пришла встречать Варю к школе, лицо у нее было таким, точно она чего то очень сильно боялась и так же сильно старалась скрыть свой страх.
– Что то с отцом? – спросила Варя упавшим до едва различимого шепота голосом.
– Детка, он сбежал. – Тетя Тоня всхлипнула, торопливо вытерла глаза носовым платком. – На прогулке санитары недосмотрели, и он ушел. Говорят, перелез через стену.
Сумка вдруг стала тяжелой, пальцы разжались…
– Варенька, ты только не бойся, все будет хорошо. – Тетя торопливо собрала рассыпавшиеся по дорожке учебники. – Его найдут, он не сможет сделать тебе ничего плохого.
Варя молча кивнула. Она знала, что папа не сделает ей ничего плохого, она боялась, что он сможет навредить себе.
Ночь они с тетей Тоней провели без сна, закрыв окна и забаррикадировав двери. Ждали, что отец вернется. Он не пришел, а на следующий день по городу поползли слухи, что из психушки сбежал опасный маньяк…
Это случилось на пятый день после исчезновения отца. Учитель начальной военной подготовки, энтузиаст и самодур, каких поискать, объявил суточные сборы. Его не останавливало ни то, что сборы приходятся на выходной день, ни то, что у одиннадцатых классов впереди выпускные экзамены и им наверняка есть чем заняться, помимо НВП. «Сборы в семь утра на школьном дворе! Явка обязательна. Уважительной причиной считается только смерть. Защитники отечества должны быть готовы к форс мажорным обстоятельствам!» Одноклассники возмущались, кое кто даже пытался спорить, а Варе было все равно. Просто стационарный ад станет выездным, только и всего…
