– Совершенно готов.
– Тогда вперед.
Но не успел Джонс начать, как открылась дверь и в комнату энергичной походкой вошла миссис Хадсон, она несла поднос с чаем, лепешками, маслом на блюдце и зернистой булочкой. Видимо, слуга сказал ей о моем приходе, потому что она добавила третью чашку, но Холмс, оглядев содержимое подноса, пришел к совершенно иному выводу.
– Вижу, миссис Хадсон, вам не удалось устоять перед чарами уличного артиста, который решил устроить концерт прямо перед нашей дверью.
– Ваша правда, мистер Холмс, – ответила эта добрая душа, слегка покраснев. – Я услышала музыку и поглядела на него через слуховое окно. Хотела было всех прогнать, но собачка такая забавная, а публика такая добродушная, что я передумала. – Она сдвинула брови. – Но как вы увязали содержимое подноса с уличным артистом – ума не приложу.
– Не важно. – Холмс засмеялся. – Чай, судя по всему, заварен прекрасно, и, как видите, насладиться им пришел наш добрый друг Ватсон.
– Как я рада вас видеть, доктор Ватсон. Вас тут очень не хватает.
Я подождал, пока миссис Хадсон уйдет, и повернулся к своему другу.
– Простите, Холмс, – сказал я, – но я тоже не понимаю, как вы сделали ваш вывод, имея в своем распоряжении лишь блюдце с лепешками и зернистой булочкой.
– Они здесь ни при чем, – ответил Холмс. – Все определила петрушка, которую миссис Хадсон положила поверх кусочка масла.
– Петрушка?
– Миссис Хадсон положила ее минуту назад. А масло достала из кладовой раньше, оно лежало на солнце. Погода теплая, и оно немного подтаяло.
Я взглянул на поднос. Холмс был прав.
– Петрушка не утонула в масле, значит миссис Хадсон отвлеклась от своих дел совсем недавно. Кроме прибытия двух гостей, отвлечь ее могла только музыка и аплодисменты зрителей.
– Поразительно! – воскликнул Джонс.
– Элементарно, – возразил Холмс. – Моя работа во многом строится как раз на таких наблюдениях. Но нас ждет нечто более серьезное. Пожалуйста, инспектор, расскажите, что вас сюда привело? А вы, Ватсон, не соблаговолите ли тем временем налить нам чая?
Я с удовольствием взялся за поручение, а Этелни Джонс начал свой рассказ, который я здесь и привожу.
– Сегодня рано утром меня вызвали в дом, находящийся в Хэмуорт-Хилле, в Северном Лондоне. Там произошел несчастный случай со смертельным исходом, не убийство. Об этом мне было сказано с самого начала. Дом принадлежит пожилой паре, мистеру и миссис Абернетти, они бездетны и живут там вдвоем. Ночью их разбудил треск, словно ломали дерево. Они спустились вниз и увидели молодого человека, одетого в темное, он рылся в их вещах. Это был взломщик. В этом нет сомнений, так как вскоре я узнал, что он забрался еще в два дома по соседству. Увидев в дверях Гарольда Абернетти в халате, незваный гость кинулся на него и, вполне возможно, причинил бы ему немалый вред. Но Абернетти прихватил с собой револьвер, который всегда держал под рукой как раз на такой случай. Он сделал один выстрел и убил молодого человека на месте.
Все это мне рассказал сам мистер Абернетти. Это пожилой, с виду совершенно безвредный человек. Его жена, на несколько лет его моложе, сидела в кресле и все время, что я провел в их доме, всхлипывала. Я узнал, что дом достался им в наследство от прежнего владельца, некоей миссис Матильды Бриггс. Она передала им дом совершенно бесплатно, в знак благодарности за многолетнюю службу. Они живут там последние шесть лет, живут тихо, без каких-то происшествий. Они отошли от дел, регулярно посещают местную церковь. Более достойную пару трудно себе представить.
О хозяевах достаточно. Теперь о жертве. Лет ему было около тридцати. Лицо бледное, глаза глубоко посажены. Одет в костюм и кожаные туфли, заляпанные грязью. К ним я проявил особый интерес, потому что за два дня до взлома шел дождь, и, заглянув в садик Абернетти – у них была небольшая лужайка за домом, – я быстро обнаружил следы покойного. Видимо, преступник обошел дом сзади и проник внутрь через заднюю дверь. Нашелся и ломик, которым он орудовал. Он лежал в сумке, которую взломщик принес с собой, туда же он сложил награбленное.
