– Ах, негодяи! – пробормотал Джонс.
Мы быстро перебежали через дорогу. Движение на улице было полностью парализовано. Не думая о том, что может сработать еще одно взрывное устройство, мы бросились в здание, пробиваясь мимо клерков, констеблей и посетителей – все они рвались наружу. Нижний этаж, кажется, не пострадал, но вот мы увидели полицейского: он спускался по лестнице – лицо перекошено, из раны на голове сочится кровь. Джонс схватил его за руку.
– Где? – выкрикнул он. – На каком этаже?
– На третьем, – услышали мы в ответ. – Я был там! Совсем рядом…
Мы не стали терять времени. Метнулись к лестнице и побежали наверх, прекрасно понимая, что только вчера проделали тот же путь. Полицейские и другие работники Скотленд-Ярда торопились в обратную сторону, к выходу, кто-то был ранен, многие цеплялись друг за друга. Мы услышали несколько окриков: не ходите туда! Но нас это не остановило. Чем выше мы поднимались, тем сильнее пахло дымом, и скоро стало трудно дышать. Наконец мы оказались на третьем этаже и тут же столкнулись с человеком, которого я сразу узнал: вчера он был на совещании. Инспектор Грегсон. Светлые волосы всклокочены, он явно пребывал в состоянии шока, хотя ранения, похоже, удалось избежать.
– В телеграфной! – крикнул он. – Телеграфист принес посылку. Она лежала прямо около стенки между телеграфной и вашим кабинетом, Джонс. Будь вы за своим столом… – Грегсон смолк, в глазах отразился страх. – Кажется, Стивенс погиб.
Тут испугался и Джонс:
– Кто-то еще?
– Не знаю. Всем приказано покинуть здание.
Но мы ослушались. И продолжали идти вперед, мимо пострадавших, которые шли к выходу, кто-то прихрамывал, у кого-то порвалась одежда, у кого-то текла кровь. На третьем этаже была тишина, от которой стыла кровь в жилах. Никто не кричал, но мне послышалось, что где-то рядом потрескивает огонь. Я следовал за Джонсом, и наконец мы оказались перед дверью в его кабинет. Она была открыта. Я заглянул внутрь – и увидел ужасную картину.
Кабинет был скромных размеров. Единственное окно, как и говорил Джонс, выходило на квадратный внутренний двор. Комната завалена обломками – левая стена целиком разрушена. На деревянном столе высилась груда кирпича, и я сразу увидел: Грегсон был прав. Находись Джонс за своим столом, его настигла бы смерть. На полу лежал молодой человек, возле него, беспомощный и ошарашенный, на корточках сидел полицейский. Джонс рванулся в кабинет и опустился на колени рядом с лежащим. Увы, молодой человек был мертв. В голове жуткая рана, рука с окоченевшими пальцами откинута в сторону.
– Стивенс! – воскликнул он. – Это был мой секретарь… мой помощник.
Дым струился в кабинет через отверстие в стене, и я увидел: телеграфная пострадала еще больше. Там был настоящий пожар, языки пламени лизали потолок и подбирались к крыше. Среди развалин лежало еще два тела. Было трудно определить возраст погибших – взрыв изувечил их до неузнаваемости, нанес жуткие травмы. Кругом валялись листы бумаги. Какие-то страницы просто висели в воздухе – наверное, из-за жары. Огонь быстро распространялся.
Я подошел к Джонсу.
– Нам здесь делать нечего! – воскликнул я. – Надо следовать приказу и покинуть здание.
Джонс повернулся ко мне, и я увидел, что в глазах его стоят слезы – то ли от нахлынувших чувств, то ли от дыма.
– Это предназначалось мне? – спросил он.
Я кивнул:
– Боюсь, что так.
Я взял его под руку и вывел из кабинета. Взрыв прогремел всего несколько минут назад, но на этаже уже никого не было. Я знал: если огонь начнет пожирать все подряд и мы окажемся в центре дымового полотна – вполне можем погибнуть. И хотя Джонс сопротивлялся, я увлек его за собой вниз по лестнице. За нашими спинами, в телеграфной, рухнула часть потолка. Наверное, надо было унести мертвого секретаря, по крайней мере прикрыть тело в знак уважения, но в ту минуту я решил, что наша собственная безопасность важнее.
Когда мы наконец вырвались на свежий воздух, к зданию уже подъехало несколько пожарных машин. Пожарные вовсю суетились, тянули через тротуар свои шланги. Весь прочий транспорт исчез. Улица, только что, как всегда, оживленная, пугала своей пустотой. Я помог Джонсу отойти подальше от здания Скотленд-Ярда и посадил на свободную скамейку. Он тяжело оперся на свою палку, с трудом сдерживая слезы.
