– Разве не то же относится к Мориарти?
– Вы правы. Мориарти существовал, но его подлинная личина не была мне известна вплоть до развязки. В этом и заключалась его сила. Возможно, Деверо взял его за образец. – Джонс захромал, стал тяжелее опираться на палку. – Я устал. Давайте помолчим. Мне надо собраться с мыслями перед встречей с женой.
– Может быть, вам удобнее провести этот вечер в кругу семьи?
– Нет, мой друг. Если я перенесу нашу встречу, Элспет еще больше перепугается. Ужинаем вместе, как и собирались.
Идти от Холборна до Камберуэлла было недалеко, но по дороге незаметно подкрались сумерки, и, когда мы добрались до места, над улицами клубился густой туман, он словно глушил воздух и превращал последних пешеходов в привидения. Мимо прогромыхал четырехколесный экипаж. Слух уловил цоканье копыт, скрип колес, но сама повозка проскользнула мимо нас тусклой тенью и растворилась за поворотом.
Джонс жил недалеко от станции. Надо сказать, что вид его жилища почти совпал с моим представлением о нем, – это был симпатичный домик в череде других: выступающие окна, белые гипсовые колонны, массивная черная дверь. Типично английский стиль – спокойствие и надежность. Я поднимался на крыльцо из трех ступеней и вдруг почувствовал, что все заботы дня слетают с моих плеч и остаются на улице. Возможно, свою роль сыграло теплое свечение из-под занавесок на окнах. Или запах мяса с овощами, доходивший до ноздрей откуда-то из кухни. Короче, я был рад, что пришел сюда. Мы вошли в узкий коридор, прямо перед собой я увидел покрытую ковром лестницу. Джонс провел меня в гостиную. Она занимала весь первый этаж, за складной ширмой стоял обеденный стол, накрытый на троих, тут же находилась библиотека, поодаль стояло фортепиано. В камине горел огонь, но едва ли он требовался. Много разной мебели, украшенные вышивкой коробки и корзины, темно-красные обои и тяжелые занавеси – комната сама по себе была уютной.
Миссис Джонс сидела в кресле с плюшевой обивкой, к ней притулилась совершенно очаровательная девочка лет шести, на руке у нее висела куколка-полицейский. Мама ей читала, но, увидев нас, закрыла книгу; повернулась в нашу сторону и девочка, ее глаза зажглись радостью. На отца она была совершенно не похожа. Русые волосы в ниспадающих кудряшках, живые зеленые глаза, улыбка – это была мамина дочка, наверняка все эти годы образ девочки лепила Элспет Джонс.
– Еще не в постели, Беатрис? – спросил Джонс.
– Нет, папа. Мама сказала, что я могу остаться.
– Что ж, наверное, ты хотела познакомиться с этим господином. Это мой друг, мистер Фредерик Чейз.
– Добрый вечер, сэр, – сказала девочка. Потом показала мне куклу. – Это из Парижа. Мне привез папа.
– Папа у тебя молодец, – сказал я.
Я всегда смущался в присутствии детей, хотя старался этого не показывать.
– Я американцев раньше не видела.
– Надеюсь, тебе не покажется, что мы с тобой сильно отличаемся друг от друга. Ведь мои предки уехали отсюда не так давно. Мой прадед родом из Лондона. Есть тут такой район – Бау.
– А в Нью-Йорке очень шумно?
– Шумно? – Я улыбнулся. Интересное слово она выбрала. – Ну, вообще-то, жизнь там кипит. А дома очень высокие. Некоторые такие высокие, что их называют небоскребами.
– Потому что они скребут небо?
– Делают вид, что скребут.
– Ну хватит, Беатрис. Наверху тебя ждет няня. – Миссис Джонс повернулась ко мне. – Она такая любознательная – наверняка когда-нибудь станет детективом, как ее папа. Попрощайся с мистером Чейзом.
– Спокойной ночи, мистер Чейз.
И девочка послушно вышла из комнаты.
Я обратил свое внимание на Элспет Джонс. У нее, как я сразу отметил, было очень много общего с дочерью, хотя волосы были острижены коротко, с челкой на лбу, а в прическе было что-то греческое. Она показалась мне человеком очень заботливым, спокойным, рассудительным. Одета просто: платье бледно-розового оттенка, пояс, высокий воротник, украшений я не заметил. После ухода Беатрис она полностью сосредоточилась на мне.
– Мистер Чейз, – заговорила она, – очень рада вас видеть.
– Взаимно, мадам, – ответил я.
– Выпьете грога? – Она показала на кувшин и три стакана, стоявших на медном подносе около камина. – Кажется, эти холодные ночи никогда не кончатся, а пока ждешь мужа, так хочется согреться.
