Он поднялся по лестнице и уже семенил к нам, вытирая руки носовым платком. Трудно было сказать, сколько ему лет, потому что он был стар и молод одновременно – круглое, вполне приятное лицо, чисто выбритые щеки, улыбка. При этом жутко подстрижен. Можно было предположить, что на улице на него набросился кот. С одной стороны волосы длинные, с другой короткие и даже частично выдранные и обнажавшие череп. Какое-то время голову он не мыл, и волосы, мягко говоря, поражали воображение своим цветом и состоянием.
При этом он лучился дружелюбием.
– Доброе утро, господа, – воскликнул он. – Эта чертова погода не желает меняться. Вы помните, чтобы в Лондоне в мае было так сыро и промозгло? Чем могу быть полезен? Одна стрижка? Две? Вам повезло – у меня сегодня тихо.
Это было во всех отношениях верно. На улице шарманщик наконец-то решил передохнуть.
– Мы пришли не стричься, – пояснил Джонс. Он взял одну из бутылочек и понюхал ее содержимое. – Я правильно понимаю, что вы – Альберт Хорнер?
– Нет, сэр. Благослови вас Господь! Мистер Хорнер давно приказал долго жить. Просто его дело перешло ко мне.
– Судя по всему, совсем недавно, – заметил Джонс. Я взглянул на него, пытаясь понять, на каком основании он сделал такой вывод: лично мне показалось, что и хозяин, и парикмахерская находятся здесь далеко не первый год. – Знак парикмахерской старый, – разъяснил Джонс, словно специально для меня, – но я заметил, что прикручен он новыми винтами. Полки пыльные, а бутылки на них – нет. Та же самая история.
– Вы совершенно правы! – воскликнул парикмахер. – Мы здесь меньше трех месяцев, но старое название сохранили. Почему бы нет? Покойного мистера Хорнера хорошо знали, им восхищались. Мы уже пользуемся успехом у адвокатов и судей, кто работает поблизости, хотя многие из них предпочитают носить парики.
– Так как же вас зовут? – спросил я.
– Сайлас Беккет, сэр, всегда к вашим услугам.
Джонс достал рекламную карточку.
– Мы нашли это в клубе «Бостонец». Едва ли вам известен человек, который там останавливался, или его имя. Это американец, его звали Джонатан Пилгрим.
– Американец, сэр? Не помню, чтобы видел здесь американца. – Он указал на меня. – Не считая вас.
Едва ли Беккет был детективом. Меня выдал акцент.
– А имя Скотчи Лавелль вам ни о чем не говорит?
– С клиентами я, конечно, разговариваю. Но свое имя они называют редко. Он тоже американец?
– А Кларенс Деверо?
– Мне за вами не поспеть, сэр. Сколько имен! Кстати, могу я предложить вам наш тоник для волос?
Этот вопрос прозвучал почти дерзко, – видимо, ему хотелось поскорее от нас отделаться.
– Так вы его знаете?
– Кларенса Деверо? Нет, сэр. Может, справитесь у галантерейщика через дорогу – вдруг он знает? Извините, что не могу вам помочь. Выходит, мы тут друг у друга просто время отнимаем.
– Может, и так, мистер Беккет, но меня еще вот что интересует. – Джонс окинул парикмахера внимательным взглядом. – Вы человек религиозный?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что даже не знаю, кто больше удивился – Беккет или я.
– Какой? – Он заморгал глазами.
– Религиозный. В церковь ходите?
– А почему вы спрашиваете? – Джонс промолчал, и Беккет вздохнул, явно не зная, как от нас избавиться. – Нет, сэр. Грехов слишком много, куда мне в церковь ходить!
– Я так и думал, – пробормотал Джонс. – Ладно, мистер Беккет, вы ясно дали понять, что помочь нам не можете. Раз так, позвольте откланяться.
Мы вышли из парикмахерской и зашагали в обратном направлении по Чансери-лейн. За спиной у нас снова зазвучала шарманка. Как только мы свернули за угол, Джонс остановился и засмеялся:
– Мы наткнулись на нечто весьма любопытное, друг мой. Холмс наверняка получил бы от этой истории удовольствие. Парикмахер, который не умеет стричь. Шарманщик, который не умеет играть. Тоник для волос, от которого разит бензойной смолой. Не смертельно, конечно, но весьма занятно.
– Что-то я вас не понимаю! – воскликнул я. – И при чем тут религиозные убеждения мистера Беккета?
– А вам не понятно?
– Нет.
– Что ж, скоро все прояснится. Сегодня мы вместе ужинаем. Подходите к Скотленд-Ярду часа в три. У входа и встретимся, как в прошлый раз, глядишь, я вам все объясню.
