Все присутствовавшие что-то пробурчали в знак согласия.
– Насколько я понимаю, это не первые в Хайгейте смерти за недавнее время. Так, Лестрейд?
– Вы правы. Месяц назад было совершено убийство. Убитый – молодой человек по имени Джонатан Пилгрим. Руки были связаны, убит выстрелом в голову. – Лестрейд взглянул на меня, будто виновником этого убийства был я, и внутри у меня все закипело. С Пилгримом меня связывали теплые отношения. И его смерть, больше чем что-то другое, заставила меня отправиться на поиски Кларенса Деверо. Но я тут же успокоился: у Лестрейда просто такая манера. Он ничего не имел в виду. – Из бумаг Пилгрима следовало, что он американец и приехал к нам недавно, – продолжил он. – Наверное, его интересовал Лавелль, потому что тело его было найдено неподалеку от Блейдстон-хауса.
Я понял, что настал мой черед.
– Пилгрим расследовал дело Кларенса Деверо, – сказал я. – Я сам направил его в Англию с этой целью. Деверо и Лавелль работали вместе и, видимо, обнаружили моего агента. И убили его именно они.
– Но кто в таком случае убил Лавелля? – спросил Брэдстрит.
Макдональд вскинул руку.
– Мистер Чейз, – обратился он ко мне, – мы получили от инспектора Джонса полное объяснение касательно вашего пребывания в Лондоне, и вы находитесь здесь только из-за исключительных обстоятельств этого дела.
– За что я вам весьма благодарен.
– Благодарить нужно его. Мы вскоре дадим вам высказаться. Но мне кажется, что, если мы хотим добраться до сути этих ужасающих убийств, нужно вернуться к самому началу… даже к Рейхенбахскому водопаду. – Он повернулся к инспектору, который до этой минуты хранил молчание. Это был щуплый седовласый человек, который нервно покусывал ногти и явно предпочитал оставаться в тени. – Инспектор Паттерсон, – обратился к нему Макдональд, – вам было поручено арестовать банду Мориарти. Благодаря вам он оказался за границей. Расскажите нам, что именно произошло.
– Разумеется. – Паттерсон говорил, не поднимая головы, словно его отчет был выгравирован на крышке стола. – Все вы знаете, что в феврале ко мне обратился мистер Холмс, хотя мне кажется, что он намеревался обратиться к Лестрейду.
– Я вел другое дело, – хмуро бросил Лестрейд.
– Насколько помню, вы были в Уокинге. Итак, в ваше отсутствие мистер Холмс обратился ко мне и попросил помочь выявить и арестовать членов банды, которая, по его словам, уже какое-то время орудовала в Лондоне, – в особенности одного конкретного человека.
– Профессора Мориарти, – пробурчал Джонс.
– Его самого. На то время этого имени я не знал, и, когда мистер Холмс объяснил мне, что человек этот хорошо известен в Европе благодаря какой-то своей теории и даже возглавлял кафедру математики в одном из наших престижных университетов, я решил, что он меня разыгрывает. Но он был до крайности серьезен. Он обрисовал портрет Мориарти самыми мрачными красками и снабдил меня фактами, которые не позволяли усомниться в его словах.
К началу прошлого месяца я с помощью инспектора Бартона составил схему – если угодно, карту Лондона, из которой следовало, что в Лондоне работает удивительная и полная переплетений преступная сеть.
– С Мориарти в центре, – вставил Бартон, попыхивая трубкой.
– Совершенно верно. Добавлю, что нам помогали множество осведомителей, которые вдруг решили поделиться с нами своими знаниями. Казалось, они поняли: кольцо вокруг Мориарти сжимается, и решили, что пришло время за все ему отомстить… ибо нет сомнений: правил он с помощью запугиваний и угроз. Мы стали получать анонимные письма – свидетельства его прошлых преступлений, дотоле нам неизвестных, вдруг выползали из тьмы. Путешествие Мориарти из небытия на авансцену произошло очень быстро, и по сигналу Холмса – его особенно волновала слаженность операции – мы нанесли удар. За субботу и воскресенье мы произвели аресты в Холборне, Клеркенвелле, Ислингтоне, Вестминстере и на Пикадилли. Мы входили в дома и на дальних подступах к столице – в Райслипе и Норбери. Под стражей оказались весьма респектабельные люди – учителя, биржевые маклеры, даже архидьякон. В понедельник я телеграфировал Холмсу, который в то время был в Страсбурге, и сообщил ему: вся шайка в наших руках.
