– Возможно, у них был пособник в доме.
– Все, кто был в доме, отправились на тот свет, за исключением служанки. По моему мнению, взломщикам никто не помогал.
– Вы говорите «взломщикам», инспектор Джонс. Вы уверены, что их было больше одного?
– Абсолютно. Вот следы. – Он показал своей палкой, я посмотрел вниз и увидел следы двух пар ног, одна рядом с другой, они тянулись от стены в сторону дома. – Мужчина и мальчик, – добавил он. – Видно, что у мальчика легкая походка. Почти скачет вприпрыжку. А у мужчины отпечатки более глубокие. Он высокий, не меньше шести футов, и ботинки на нем не простые. Носок квадратный – видите? Он держался сзади, а мальчик несся вперед.
– Мальчик тут уже бывал.
– Да, судя по походке, с местностью он знаком. И к кухне, заметьте, идет кратчайшим путем. Вчера вечером, если не ошибаюсь, светила луна, но он не боялся, что его заметят.
– Знал, что все домочадцы спят.
– Мертвым сном. Остается еще вопрос, как он проник в дом, – думаю, забрался по водосточной трубе на второй этаж.
Этелни Джонс развернул скрытый в палке бинокль и принялся разглядывать верхнюю часть здания. Рядом с кухонной дверью и правда тянулась хлипкая водосточная труба, которой вес взрослого был бы не под силу. Возможно, поэтому Лавелль и не считал, что это уязвимое место в его обороне. Но ребенку вскарабкаться по такой трубе ничего не стоит, и вот он уже на втором этаже…
– Окна разболтаны, – продолжал Джонс. – Парень легко подсунул под раму нож и открыл окно. Потом спустился на первый этаж и открыл дверь сообщнику.
– Мальчик, о котором идет речь… Это наш знакомый? – спросил я.
– Перри? Естественно. – Этелни Джонс опустил палку. – Обычно я не связываю детей с такими жуткими преступлениями, но я видел, как он обошелся с вами. Видел его оружие. Он пришел сюда. Я следовал за ним лично. Он вошел в дом через садовую калитку, оттуда в кухню и увидел, что там готовят карри. Наверное, тогда-то он все и подготовил, намереваясь вернуться со своим подельником вечером. Один вопрос все равно остается. Почему Лавелль не сказал нам правду? Почему все они сделали вид, что мальчика здесь не было? Ведь на встречу с нами его послали они. Как иначе он мог появиться в «Кафе Рояль»? Вот он вернулся, один – что было дальше?
– И почему, если Перри работал на Лавелля, он вдруг предал своего хозяина и помог его убить?
– Я полагал, тут некоторую ясность можете внести вы. Ваша работа в Америке…
– Могу лишь повторить то, что я уже говорил, инспектор. Американские преступники не останавливаются ни перед чем, чувство верности или преданности им неведомо. До появления на сцене Кларенса Деверо каждый действовал на свой страх и риск, никакого организующего начала не было. Да и сейчас все они – безжалостные злодеи, у которых нет ничего святого, и никогда не знаешь, чего от них ждать. В Нью-Йорке льют кровь по самым невразумительным причинам – как сегодня. Братья готовы вцепиться друг другу в глотку из-за последнего пустяка, в итоге один из них, а то и оба падают замертво. Сестры – ничуть не лучше. Результат перед вами. Я пытался вас предупредить. Блейдстон-хаус – это только начало, только первый признак яда, который проник в кровеносную систему вашей страны. Возможно, это дело рук Деверо. То есть наш вчерашний визит – а ему наверняка стало о нашем приходе известно – убедил его: нельзя допустить, чтобы Лавелль заговорил. Не знаю. Меня от всего этого тошнит. Но боюсь, пока мы докопаемся до истины, будет пролито еще немало крови.
Оставаться долее в саду было бессмысленно, и без особой охоты мы вернулись в дом, превратившийся в склеп. На кухне все еще сидела Мэри Стэгг – единственная из домочадцев, кому судьба даровала жизнь, – но поведать нам ей было особенно нечего.
– Раньше я работала у мистера и миссис Блейдстон, – стала она рассказывать между всхлипами. – И скажу честно, господа, мне с ними было куда уютнее. Это была хорошая семья. С ними была полная ясность, никаких недомолвок. А потом мистер Блейдстон умер, было решено с начала года сдавать дом в аренду, и миссис Блейдстон убедила меня остаться.
